Давайте не будем играть в Бога
ПОРА ЗАДУМАТЬСЯ О ГЕННОЙ ИНЖЕНЕРИИ
За последние 40 лет в области технологии было совершено два важнейших открытия: компьютеры и генетика. Эти изобретения тесно связаны между собой: компании используют особые компьютеры для того, чтобы расшифровывать, исследовать и управлять "новыми" ресурсами – генами. Гены и стройматериалы, гены и энергия, гены и еда, гены и лекарства. На смену веку физики и химии, сопровождавшему промышленную революцию, приходит век генетики и компьютеров. Именно они послужат толчком к биотехнологическому перевороту.
В 70-х годах ученые совершили открытие в области биологии: из двух тонких слоев генетического вещества, взятого от разных организмов, была создана новая форма жизни. Когда опыт опротестовали, ученые возразили: "В чем, собственно, дело? Мы управляем природой со времен неолитического переворота? Не самый ли это действенный и простой способ осуществить задуманное?"
Не согласен. Эксперименты показали лишь то, что невозможно осуществить путем обычного воспроизводства, то, чего не наблюдается при гармоничном развитии. Например, ученые- генетики взяли человеческий ген гормона роста и ввели его зародышу мышей. Зверьки выросли в два раза больше обыкновенного, и они передали генетическую информацию человека каждому поколению своего потомства. Этого невозможно добиться с помощью скрещивания. В обычном случае скрещиваются родственные породы – например, лошадь и мул, но невозможно спарить осла и яблоню.
Иногда с помощью генов возможно переступать границы, установленные природой, скажем, в случае с вирусами и бактериями, но не на таком уровне.
Теперь технологический переворот позволяет ученым и различным компаниям нарушать все законы биологии. Генетика увлекает благодаря горизонтам, которые она открывает, но при мысли о социальном, культурном и экологическом переворотах нельзя не содрогнуться.
Все мы пропустили мимо ушей недавнее сообщение о клонированной овце доктора Вильмута. Дело не в Долли, речь идет о Полли, втором животном. В ней-то была заинтересована промышленность, потому что перед клонированием в клетку овцы поместили человеческий ген. Стало ясно, что появилась возможность массового производства копий первоначального организма с теми же определяющими качества и правилами расчета, что и в случае с химическими продуктами XX века. Вот почему мы называем это генной инженерией – не лечением, а инженерией.
Хочется задать вопрос: применим ли мы правила инженерии к генам, хромосомам, клеткам, тканям, органам, организмам и экосистемам?
Нам обещают множество благ: еду, которой накормят весь мир, лекарства, способные продлевать жизнь, новые источники энергии в случае истощения нефтяных скважин. Никогда не говорят лишь об одном: будет ли искусственное воспроизведение означать конец природы и торжество лабораторий?
Принесет ли массовое клонирование вред окружающей среде? Что произойдет, если весь запас генов окажется у горстки научных организаций? Причастны ли генетически запрограмированные в сперму, яцеклетки и эмбрионы до и после зачатия особенные черты к тому, что люди будут расти в мире, где их различают по генотипу и генетическому профилю. В конце концов, что случится, если детей будут создавать по чертежам?
Сделаем некоторые выводы. Во-первых, кто возьмет на себя ответственность за все это? Ответ прост – патенты. Геном человека расшифровали, и каждый готов предъявить на него свои права. Если же взрыва не состоится, меньше, чем через десять лет горстка ученых компаний завладеет генетическим планом нашего вида.
Знаете ли Вы в чем заключается патент доктора Вильмута? От Британского Правительства он получил патент на процесс клонирования. Но у этого человека также есть право на конечный продукт. Любое клонированное животное считается его изобретением. Вот такое приложение. Британское бюро патентов предоставило компании доктора Вильмута еще один патент на клонированных человеческих эмбрионов. Поражает то, что теперь компания может предъявить права на зародыш, как на свою собственность.
В XIX веке мы боролись против того, чтобы кто-то владел человеком после его рождения, мы уничтожили рабство. Но теперь возможно заполучить живое существо уже с момента зачатия. Это будет одним из самых громких скандалов XXI века.
Мы учим наших детей, что жизнь – внутренняя ценность. Когда они вырастают, им предоставляется возможность совершенствовать это сокровище. Но как можно ценить жизнь в мире, где растет новое поколение, когда она считается выгодным товаром? Можем ли мы надеяться, что будущие поколения поймут нас, когда все существование становится чьей-то собственностью?
В биотехнологический век можно вступить по-другому. Запас генов - наше наследство и наша общая ответственность. Мы должны объединиться для того, чтобы им распоряжаться, учитывая интересы как сегодняшнего, так и будущего поколений. Гены - результат эволюции в течение миллионов лет. Они не принадлежат ни правительству, ни компаниям. Следует полностью запретить какие бы то ни было патенты на любой вид генов.
Через несколько лет термин «генетическое загрязнение» войдет в употребление. Генетическое загрязнение кардинально отличается от химического. Генетически модифицированные организмы (ГМО) живые, их поведение в окружающей среде непредсказуемо. Скажем, они размножаются, в то время как химикаты неспособны к воспроизводству. ГМО мутируют, передвигаются, распространяются. Их нельзя собрать в лаборатории.
В будущем генетическая дискриминация станет столь же очевидной, как половая и расовая в прошлом. Будет исследован генетический профиль каждого человека. Неужели ваши сослуживцы, друзья, страховая компания должны о нем знать?
Рассуждая о биотехническом перевороте, нельзя не задуматься о наследственности. Мы вспоминаем о нацизме и его социальных последствиях. Мы тешим себя надеждой, что такое не может произойти в демократическом обществе. Назовите кого-нибудь, кто не мечтает о здоровом ребенке? Мы хотим обеспечить нашим детям самое лучшее будущее. Но все изменяется. Вот почему можно говорить о новых принципах наследственности. Дети становятся выгодным товаром.
Возникает еще одна опасность: что будет с младенцами, не прошедшими инженерию? Скажем, родители по каким-либо причинам решили этого не делать – и ребенок рождается с отклонениями. Как тяжело ему придется в мире, где люди размножаются только по правилам инженерии, исходя из стандартов качества, зная конечный результат? Сможем ли мы сказать: «Этот малыш – ошибка»? Дело в том, что мир лишится сочувствия – единственной нити, связывающей нас между собой. Мы переживаем друг за друга, выражаем свои сомнения, страхи, показываем уязвимые места, и именно поэтому называемся людьми. Но останется ли сочувствие в мире, где все «совершенно», рассчитано, продумано? Если мы потеряем способность переживать, то перестанем быть Человеком.
В новый век ведут два пути. Первый – изменить природу, поработить, избавиться от нее. Но есть и другой. Мы должны использовать новые знания, чтобы стать ее союзниками, друзьями, защитниками. Играть в Бога – не наш удел.
Джереми Рифкин,
литературная обработка Натальи Иншаковой
 Американский ученый-эколог, популярный писатель Джереми Рифкин - Президент Фонда по изучению экономических тенденций (Foundation on Economic Trends), Вашингтон.
Он опубликовал более десятка популярных во всем мире работ по вопросам воздействия научно-технического прогресса на экономику.
Одна из последних книг Рифкина «Конец работе» получила высокую оценку ряда видных американских экономистов, в числе которых можно назвать такие имена, как лауреат Нобелевской премии Василий Леонтьев и Роберт Хейлбронер. Хотя страны бывшего СССР, казалось бы, еще далеки от той фазы технологической революции, в которую вступили США и другие страны, считающиеся развитыми, тем не менее негативные социально-экономические последствия этого общемирового явления уже ощущаются и в наших странах.
Что касается последствий развития биотехнологий, то с ними нам еще предстоит столкнуться. История развития и внедрения продуктов генной инженерии в торговлю описаны еще в одной знаменитой книге Рифкина «Век биотехнологий».
|
Издается Международным Социально-экологическим Союзом
