Австралия - одна из 12 наиболее разнообразных в природном плане стран мира. Это континент, 65 миллионов лет назад отделившийся от общего пра-материка Гондваны, в результате чего в процессе эволюции здесь возникло многообразие видов яйцекладущих и сумчатых млекопитающих, которые теперь заполняют все экологические ниши.
  В течение последних 2 миллионов лет Австралия пережила 19 оледенений, последнее из которых окончилось примерно 10 тысяч лет назад. Оледенения отразились на видах и экосистемах, которые постоянно изменялись и приспосабливались. Тем не менее, некоторые виды пережили эти испытания временем и сохранились в виде исходных Гондванских форм. Считается, что небольшие уединенные участки юго-восточной Австралии в течение последнего ледникового периода являлись убежищами для видов, образующих современные эвкалиптовые и дождевые леса. Растительные сообщества затем распространились из этих «центров», меняясь в соответствии с условиями окружающей среды. Крайняя восточная оконечность штата Виктория, известная как Восточный Гипсланд, особенно важный «опорный пункт» этого разнообразия. Только здесь можно встретить 43 формы эвкалиптов, от высочайших цветковых растений в мире до карликовых изогнутых эвкалиптов высокогорий. Только здесь сохранились остатки старовозрастных дождевых лесов, вокруг которых развернулась борьба «зеленых» с промышленными корпорациями и правительством.
  Ландшафты Восточного Гипсланда чрезвычайно разнообразны. Обширные плоские побережья с дюнами и песчаными пляжами перемежаются скальными мысами и береговыми обрывами. Дальше от моря расположены волнистые предгорья сухих склерофильных лесов, содержащих участки наибольшего разнообразия видов эвкалиптов и аборигенной фауны. Сухая, защищенная от дождей территория в верховьях реки Снежной представляет собой крутые, каменистые и сильно рассеченные горы. Каллитрисовые (родственник кипариса) леса, произрастающие на их откосах, как считается, принадлежат к тому времени (около 3-6 миллионов лет назад) , когда растительность открытых пространств занимала большие площади, чем дождевые леса.
  К востоку от этой засушливой страны расположены высокие плоскогорья плато Эрринундра с цветущими эвкалиптами и буйными дождевыми лесами, где со времен Гондваны сохранились реликтовые представители голосеменных - подокарпы. Эти высокие кустарники пережили многократные изменения климата, многим из них по 500-1000 лет. Вместе с вмещающими их дождевыми лесами, подокарповые сообщества - бесценные древности юго-восточной Австралии, нигде в мире больше не встречающиеся. Они расположены в одном маленьком углу плато Эрринундра, где рядом с ними стоят крепости древних эвкалиптов над роскошным нижним ярусом из древовидных папоротников, сассафрасов с коническими кронами, помадерисов и мхов.
  Поскольку плато Эрринундра дренируется, в основном, поверхностными и медленнотекущими водотоками, на нем сформировались болота и топи, которые сейчас являются «библиотеками» (банками) пыльцевых записей. Недавние исследования ископаемой пыльцы показали, что за последние 20 лет в здешних растительных сообществах произошли большие изменения, чем за предыдущие 12000. Восточный Гипсланд, на первый взгляд, по размерам, незначительная часть штата Виктория. Несмотря на это она - последнее прибежище более чем 300 редких и угрожаемых видов. Здесь живут сумчатая полосатая куница, австралийская сова, сумчатая мышевидка Тафа и наиболее уязвимое млекопитающее Виктории, сумчатый длинноногий потору.
  Сумчатая полосатая куница - самое большое материковое хищное сумчатое. Когда-то она была так широко распространена и обычна, что фермеры Гипсланда помнят, как они видели ее по вечерам бегущей вдоль столбов и пролетов изгородей. Но теперь за последние 30 лет встречено только 30 особей. Несмотря на официальный статус угрожаемого вида, сейчас принимаются только частичные меры по ее сохранению. Государственная служба охраны, Департамент охраны природы и природных ресурсов (ДОПиПР), под предлогом необходимости получения более полной картины, не желает принимать весь комплекс необходимых мер. Если так будет продолжаться, то охранять скоро будет нечего, и древний лес можно будет со спокойным сердцем вырубить.
  Это противоречие типично для государственного подхода к сохранению природы, где древесина важнее, чем сохранение редких видов и ценных участков природы.
  Национальное и международное значение региона столь велико, что он считается первым кандидатом среди территорий Австралии для включения в список Всемирного Природного Наследия. Однако Федеральный Департамент Окружающей Среды отказывается его номинировать, поскольку все это великолепие планируется уничтожить в ходе сплошных рубок.
  Природоохранное значение Восточного Гипсланда, почти вся территория которого покрыта лесами, становится понятным, если учесть, что только 3% Австралии покрыто эвкалиптовыми лесами, и только пятая часть из них сохраняет свой изначальный ненарушенный вид. Более того, только половина этого крошечного кусочка древних лесов находится под охраной - в оставшейся части до сих пор возможны сплошные рубки и другая эксплуатация. Вопреки этому, лесная промышленность заявляет, что слишком много государственных (общественных) лесов «заперты» в национальных парках. Их идеологи объясняют, что будут брать только тоненький кусочек пирога каждый год, а потом все класть обратно. Однако на практике под так называемым «тоненьким кусочком» они подразумевают как раз те лесные территории, которые до сих пор сохранились после опустошительных разрушений, нанесенных топорами, бензопилами, выпасом, спичками и горнодобывающими компаниями. Что касается «класть все назад» - 12 000 лет непрерывной эволюции вряд ли можно воссоздать при рубочных циклах в 60 лет.
  Гористая природа региона и удаленность от столичных городов тормозили эксплуатацию Восточного Гипсланда многие десятилетия. Дереводобытчики работали близко к автомобильным и железным дорогам на побережье, выборочно срубая только те деревья, которые были им нужны. Только после пожаров 39-го года и послевоенного бума строительства домов лесная промышленность обратила свои взоры на пышные древние леса Восточного Гипсланда, В 1960-х началась разведка этих лесов. А вскоре начались сплошные рубки. При сплошной рубке по-австралийски - на участке размером до 120 га вырубаются все деревья любых размеров. После этого с помощью напалма на вырубке устраивают пожар, издевательски называемый «возобновительным палом», в огне которого сгорают и упавшие в почву семена, и случайно оставшиеся в живых растения. Ничего хуже этих так называемых пожаров продуманной интенсивности придумать нельзя - на их месте остается выжженная пустыня, которую лесники почему-то называют «ответственно управляемой».
  Если древесную растительность на месте таких сплошных рубок еще можно восстановить, но восстановить всю сложную экосистему дождевого леса, складывавшуюся столетиями, просто нельзя.
  Государственная система охраны и использования природных ресурсов, в чьем ведении находятся леса Австралии, считает, что сплошные рубки - единственный метод получения древесины, а единственный способ ее переработки - это превращение в щепки, что старовозрастный лес - это потерянная территория, и что эти леса нуждаются в хорошей «чистке шваброй». Японская бумажная компания Daishowa, уничтожающая леса Юго-Востока Азии, не преминула предложить свои услуги по «зачистке территории» в Австралии. Так появился тандем промышленность - государство (в данном случае - власти Виктории). Вопреки проблемам с возобновлением лесов Восточного Гипсланда, находящихся на большой высоте, практика сплошных рубок продолжается. Производство древесной щепы намертво с этой практикой связано, при этом лесная промышленность, находящаяся во власти ТНК, в свою очередь диктует свои требования ДОПиПР, которые надзирают за управлением лесами в обоих направлениях - и сохранения, и использования. В результате те, кто используют леса, ведут себя крайне бесцеремонно.
  В словаре слово «экономия» значит «бережливое управление, бережливость в тратах, потреблении, расходах денег и материалов». В общем, полная противоположность тому, что происходит в Восточном Гипсланде. Из документов ДОПиПР видно, что только 15-20% из деревьев, срубленных в старовозрастных лесах, превращаются в пиломатериалы. В зависимости от рынка, остальная часть либо идет на щепки, либо оставляется на месте рубок, где и сгорает.
  Лесные группы начали активные кампании протеста в конце 1970-х. Щепкодробительные идеи по поводу Восточного Гипсланда появились в 1979. В течение десятилетия те, кто их выдвигал, пытались убедить общественность, что Древние леса Восточного Гипсланда нуждаются в хорошей чистке. Однако глянцевые брошюры на эту тему успеха не имели.
  Первая лесная блокада в Виктории состоялась в 1984, и протестовавшие являли собой разноцветную толпу «хиппи». Несмотря на нетрадиционный наряд, победили их упорство и убежденность: четыре года спустя дождевые леса седла плато Эрринундра получили охранный статус и стали Национальным Парком Эрринундра. Причудливая форма его территории (см.схему) отражает тот компромисс, который удалось достигнуть. Теперь это показной национальный парк, которым хвастает ДОПиПР. Информационные доски гордо утверждают, что такие участки, как этот, теперь защищены. На самом деле это не так. Лесовозные дороги все глубже забираются в «карманы», и бензопилы ревут в непосредственной близости к его границам, продолжая уничтожать сассафрасовые дождевые леса.
  Каковы же результаты деятельности Департамента охраны природы и природных ресурсов:
* За последние годы только 21% лесов, пройденных сплошными рубками, начали восстанавливать.
* В тех местах, где после сплошных рубок и восстановительных палов леса все-таки восстановились, их структура оказывается другой: дождевые влажные леса сменяются более сухими, а их состав оказывается похожим на сообщества вершин гор. Например, исследования ДОПиПР показывают, что только от 2 до 13% свободных папоротников выживают после сплошной рубки.
* Для «улучшения» возобновления, ДОПиПР использует 1080 ядов для уничтожения природных «вредителей».
* Вся эта деятельность щедро оплачивается из кармана налогоплательщиков. В Виктории эта гигантски-разрушительная промышленность получает дотацию суммой от 10 до 40 миллионов долларов в год. Если бы правительство имело смелость заставить промышленность платить эти деньги, арендная плата за лесоразработку должна была бы увеличиться на 55%. А так миллионы долларов скудных общественных денег ежегодно тратятся на производство пней и эрозию почвы.
  Деятельность ДОПиПР необъяснима и странна только на первый взгляд. Это, к сожалению, стандартный образец работы департамента, который отвечает одновременно и за использование, и за сохранение лесов. Пример сговора правительства с промышленниками за спиной общественности с единственной целью - продлить существование объективно умирающей отрасли.
  Ситуация с лесной промышленностью в Восточном Гипсланде такова, что компании, занятые рубками в естественных лесах, медленно, но верно, булькая, тонут. Все более широкое распространение получают альтернативные строительные материалы, традиционные твердые породы дерева вытесняются с рынка стальными балками и плитами для крыш. Для производства бумажной целлюлозы на землях штата Виктории было создано более 200000 га плантаций, большинство из которых уже сейчас готово к использованию. Полученные из молодых деревьев щепки не только качественнее, но еще и дешевле, так что рубки в старовозрастных лесах давно потеряли любой вообразимый смысл. Кажется, самый простой путь повернуться спиной и ждать, что промышленность умрет своей смертью. К сожалению, у нас нет возможности ждать. Промышленность возьмет с собой лучшее из оставшегося за несколько следующих лет.
  Когда ТНК и правительства ведут себя аморально и безразлично, как бульдозеры, единственная оставшаяся возможность - физически блокировать рубки.
  Парк Эрринундра был единственной победой экологистов за последние 15 лет. Теперь вместо обращений к правительству граждане вынуждены использовать более опасные способы. Приковывание к бульдозерам и сидение на деревьях - отчаянные попытки защитить, сделать то, что правительства не имеют политического мужества сделать. Правительство пытается успокоить, задобрить и обмануть природоохранное движение и основную часть общества. Самый яркий пример этого - так называемые консультации с общественностью.
  Например, так случилось с Планом по управлению лесами в районе Отви. Из почти 450 собранных мнений и предложений почти 90% были за сохранение леса, однако, план был досрочно утвержден фактически неизмененным и с очень сильной рубочно-щепочной долей. Этот процесс, отнимающий время и ресурсы общественности, служит единственной цели - узаконить то, что правительство намеревается в итоге протолкнуть. Письма министрам правительства получили скудные несовершенные ответы, в которых нет ничего удовлетворяющего общественным интересам. Средствам массовой информации остается пожимать плечами или покрывать эту ситуацию лживыми успокаивающими гладкими разговорами.
  Поэтому, когда наступил следующий рубочный сезон, члены East Gipsland Forest Alliance взялись за бульдозеры и бензопилы. Огромные треножники были воздвигнуты над дорогами, чтобы сдерживать рубочную технику. Связанные протестанты сидели на верхушках этих конструкций и ждали, пока их арестует полиция, сдерживая работу на срок от полдня до недели. Другие приковывались к передним частям бульдозеров. Блокировщики, «обитающие на деревьях», сидели в 30 метрах над землей на досках, которые были прикованы к окружающим деревьям. Валка деревьев вблизи этой «паутины» была для седоков очень опасной. Мы преклоняемся перед выносливостью, цепкостью, упорством и сплоченностью этих ненасильственных защитников леса. К сожалению, полиция и правительственные лесные рабочие, в конце концов, прорывали большинство блокад. Наибольший срок существования блокады в Австралии - 11 недель.
  Леса Восточного Гипсланда - свидетельство упорства и эволюционной доблести природы. Через годы мировое мнение будет таким же относительно рубки естественных лесов, как сейчас относительно убийства китов на корм домашним животным. Последние из этих реликтов ледникового периода в Восточном Гипсланде, правда, заслуживают поклонения, а не того, чтобы их пустили на щепки.
  Джилл Редвуд
  CROEG