
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

V.4. по ком звонит колокол

Первые данные о мести химического оружия человеку появились давно.

Несмотря на секретность, ОВ не могли существовать абстрагированно от общества, и люди, в том числе неподготовленные, встречались с ними в самых разнообразных ситуациях.

С возможностью поражений людей ОВ армия столкнулась, например, в марте 1945 г., когда в Дихернфурте производился демонтаж трофейного немецкого оборудования по выпуску табуна и зарина. Несколько солдат получили отравление этими фосфорными ОВ нервно-паралитического действия, начинавшиеся с сужения зрачков. Само сужение зрачков проходило в течение 4-5 дней. Один из солдат, однако, был поражен серьезно, и впал в буйство.

Сухопутные операции по уничтожению химического оружия, к которым были привлечены большие количества людей, были очень трудны для персонала (солдат и вольнонаемных) и неоднократно сопровождались поражением, а иногда и гибелью участников.

Из сообщений печати:
Ф.Бирюков: " В 1947 г. под Арысью мы работали в спецкостюмах и противогазах. После каждой операции проходили санпропускник, получая по 100 граммов спирта. Летом работали только по 20 минут. Любое нарушение требований техники безопасности грозило здоровью. Из команды в 12 человек у нас выбыло 6. Причем большинство по собственной глупости: снимали противогазы вблизи от места уничтожения иприта"⁸⁴.

Е.Орлова: "Как военные избавлялись от иприта в 60-х годах? Вдоль железнодорожной ветки за Чапаевском на полигоне вырывается траншея и засыпается негашеной известью. Затем из цистерны через шланг сливается иприт. После бурной реакции солдаты в противогазах засыпают траншею. Был случай, когда молодой солдат поскользнулся и упал в эту жижу. Выловили один противогаз"³²⁸.

В.Волков-Музылев: "Я полковник в отставке, бывший командир воинской части в Камбарке. Когда я был приглашен в Камбарку на 50-летие части в августе 1991 года, узнал, что почти все сверхсрочники и некоторые рабочие и служащие, принимавшие участие в уничтожении иприта, а также некоторые члены их семей, проживавшие в военном городке во время ликвидации запасов ОВ, умерли от рака (автор называет конкретные фамилии в этом мартирологе, которые при публикации в еженедельнике, были опущены: П.Барановский, А.Мерзляков, И.Собенин, А.Стариков Т.Борискина, А.Чайкина, А.Сыч, В.Шаимова, И.Шаршов, И.Самарин, Д.Таичев, А.Кокорин, Н.Иванов, А.Понькин, Ю.Ловков, В.Руденко и т.д. - Л.Ф.). Когда ветер дул в направлении военного городка, дым доходил до жилых домов. На основании известных мне фактов свидетельствую: в результате сжигания иприта образуются вещества, которые приводят к заболеванию раком"⁸³.

Дополним полковника В.Волкова-Музылева результатами обследования 1995 г., проведенного в Камбарке среди оставшихся в живых после операции 50-х гг. Половина была поражена в той или иной форме. По воспоминаниям, минимум двое человек упали в открытый люк и погибли от иприта. Особенно часто поражались глаза, поскольку стекла в противогазах запотевали и участники операций, чтобы видеть, на время приоткрывали противогазы. Сначала работали по 8 часов, затем смены были сокращены до 4-х часов. За работу вольнонаемные получали бесплатный обед. Есть случаи инвалидности детей, родившихся у рабочих в момент тех работ с химическим оружием.

Морские операции по затоплению химического оружия были не менее опасны, в том числе по своим последствиям.

Химические боеприпасы были небезопасны для персонала еще в момент их затопления. Известны многочисленные случаи поражения ОВ участников морских экспедиций разных лет из-за разгерметизации химических боеприпасов при погрузочно-разгрузочных работах. Это видно из приводимых воспоминаний участников операций, проходивших в разные годы в разных акваториях.

Память участников затоплений химического оружия
40-е годы, Балтика:
“20-го числа я вновь вышел в море на транспорте “Эльбинг-4”.Все шло нормально, но это место довольно гнилое в части штормов. Разгружали в точке затопления. К вечеру “засопел норд-вест”. Осталось немного, и мы, принимая меры предосторожности, продолжали разгружать. В один из подъемов корабль сильно накренило на борт и один из грузчиков не удержал оттяжку. Бомба болталась на грузовой стреле с борта на борт. В последний момент корабль сильно накренился на правый борт, бомба ударилась, из зарядного отделения под давлением ударил иприт, и одному из грузчиков струя иприта ударила в лицо. Запах иприта обволок все судно. Вот тут все грузчики и экипаж судна надели противогазы. Как-то освободились от разбитой бомбы, сделали два последних подъема и направились в ближайший порт Нёксе. Пострадавший скончался в больнице” (запись в дневнике К.П.Терскова за 25 сентября 1947 г.).

"Погрузку и разгрузку авиабомб вели бригады немецких грузчиков. И команды судов, и грузчики были полностью обеспечены защитной одеждой и противогазами. Однако некоторые пренебрегали ими, и двое немцев погибли в результате отравления"²⁷⁸.

50-60-е годы, северные моря:
"В 1959-1960 годах, работая на судах Северного морского пароходства, я был участником рейсов, когда на мысе Желания топили снаряды и бомбы с ОВ. При выгрузке силами экипажа бомб с хвостовым оперением имели место случаи утечки (разлива) ОВ. Несколько человек (5 членов команды) были госпитализированы, получили серьезные заболевания. Впоследствии выгружали в противогазах. Тогда, 30 лет назад, бомбы давали утечку через нарезную пробку"²⁸⁶.

"В 1961 г. в течение навигации вывозили и сбрасывали в Белое море снаряды и бомбы. В противогазах работать было неудобно, тяжело дышать при физических нагрузках. Был случай отравления. Матроса, получившего отравление, я знал. Случай с ним закончился благополучно, пролежал месяц в больнице".

Химическое оружие затапливалось цивилизацией для того, чтобы больше о нем не вспоминать. Однако, забыть не удалось - затопленное оружие оказалось чрезвычайно опасным для людей и природы.

Прежде чем перейти к этим "напоминаниям", к тем фактам, которые необходимо вовлечь в рассмотрение, полезно оценить меру ответственности государственных мужей нынешней генерации.

Из научных откровений генерала А.Кунцевича:
"Затопленные химические боеприпасы самой природной средой защищены за счет процессов медленной диффузии, быстрого гидролиза и сорбции придонными отложениями"¹⁴³.

Эта красивая идея не нашла подтверждения задолго ее до выдвижения. Достаточно вспомнить инциденты, связанные с затопленным химическим оружием в Японском, Балтийском и других морях.

Особенно много данных относится к инцидентам с химическим оружием, затопленным на сравнительно небольших глубинах в Балтийском море. В основном они публикуются в зарубежных средствах массовой информации^277,329. Известны, однако, и отечественные.

Еще больше данных все еще находится в архивах. Приведем лишь один пример - документ, найденный в недавно рассекреченной "Особой папке Сталина" и относящийся к событиям лета 1948 года³³⁰.

Совершенно секретно
2 июля 1948 г.
N 3215/к
Товарищу Сталину И.В.

В первых числах июня месяца с.г. три экипажа рыбацких катеров, принадлежащих базе активного лова Министерства рыбной промышленности Литовской ССР, в 70-75 милях к западу от города Клайпеды производили лов рыбы. С глубины 100-120 метров неводами вместе с рыбой на борт катеров были подняты три немецкие 250 кг авиахимбомбы, снаряженные ипритом <...>

9 июня с.г. в Лиепайскую городскую больницу Латвийской ССР доставлены 9 рыбаков рыболовецкого катера ЗМР-93 "Бауска" с признаками отравления ипритом.

Предварительным расследованием установлено, что рыбаки, находясь в море на расстоянии 40-50 км от Паланги, 9 июня выловили вместе с рыбой ящик весом 250 кг с надписью на немецком языке. При вскрытии ящика в нем была обнаружена авиабомба с надломленным концом, издававшая сильный запах.

Ящик с авиабомбой рыбаками был сброшен в море <...>

По имеющимся в МВД СССР сведениям, в 1945 году нашими войсками было захвачено 35 [тысяч - Л.Ф.] тонн химического оружия, в том числе и химические авиабомбы, которые трофейными командами были вывезены в море и затоплены между берегами Советского Союза и Швеции.

Приняты меры к обнаружению других бомб.

Министр внутренних дел СССР С.Круглов.

В 1949-1952 гг. случаи затраливания судами химических бомб и емкостей с ипритом в Балтийском море продолжались³³¹. При этом во время инцидентов происходило их фактическое "расползание". Даже в тех случаях, когда опасные предметы затраливались в обозначенных на картах запретных районах, сбрасывались они - после чистки сетей -уже в “чистых” акваториях.

В этих встречах с химическим оружием - встречах второго порядка - поражения от ОВ вновь пришлись по морякам.

Из воспоминаний:
"Со случаями поражения рыбаков Калининградского управления экспедиционного лова ипритом я столкнулся в 1951 г. Как врач-инспектор по санхимзащите Балтийского флота я часто оказывал им помощь. Все несчастья происходили в районе датского острова Борнхольм. Именно там моряки вылавливали "потекшие" авиабомбы и снаряды"²⁷⁹.

"В марте-апреле 1952 г. я работал капитаном СРТ-367 в Балтийском море на лове трески донным тралом. Вел промысел за пределами квадрата свалки, но у нас было два случая попадания в трал ипритных бомб. При работе по освобождению трала матрос Быков, видимо, касался голыми руками траловой дели, на которую из бомбы вытек иприт. Итог - поражение ипритом рук. Судно было вынуждено прекратить промысел и следовать в Балтийск для оказания помощи матросу"⁵³.

"Пока поднимали трал, радовались. Думали, удачный замет сделали. А как увидели, что не салаку, а четыре авиабомбы вытащили, все врассыпную. И потом, что всех напугало, запах чесночный. Народ-то, почти все фронтовики, догадался: не обычные фугасные, а химические авиабомбы со дна черпанули. Следом за капитаном и тралмейстер наш заболел. Так что пришлось кончать работу и на всех парах мчаться обратно в Пионерск, что под Калининградом"²⁸⁰.

“Рыбак Жанис Свейлис ловил рыбу 22 июня 1967 года в квадрате 821, который был далеко от квадрата 213, обозначенного на картах как место затопления взрывчатых веществ. Бомбу в трале заметили только тогда, когда начали разбирать рыбу. Жанис и его товарищи были поражены ипритом. Свейлис до сих пор по утрам плюется кровью, иприт затронул горло. Четверо его товарищей уже умерли.

Штурман Янис Транкалис лишь увидел весной 1973 года бомбу в трале. С трала ветер нес на палубу брызги. У Янис вскочили пузыри на шее и на руках. А тралмейстер Александр Григорьев понял, что их ждет, и стал пытаться выбросить бомбу за борт. В госпитале руки его были в таком состоянии, что врачи готовили его к ампутации кистей. Были поражены ипритом еще два человека из команды судна”³³².

Многочисленные инциденты, относящиеся к неаккуратным полигонным испытаниям, плохому хранению, технически неграмотному производству и экологически безответственному уничтожению химического оружия, уже приводились в главах II-IV. Во всех случаях страдающей стороной в первую очередь был человек.

Приведем лишь один пример, относящийся к работе с ипритом в Чапаевске в годы войны.

Из воспоминаний М.А.Беденчук (Ушениной)

"Собрали женскую комсомольскую молодежную бригаду. Одели нас в два комбинезона, чем-то промасленные. У аппарата было 10 сосков налива иприта. Мины 82 мм ставились в подставки и шли каждая под свой сосок. У одной мины был погнут стабилизатор ... открылись 10 сосков и пошел иприт на пол кабины. Мы ходили по щиколотку в иприте, а так как не было канализации, то нам привезли опилки и мы их рассыпали. Дегазаторщик Юпченко их черные, как бархат, собирал в железные баки, мы засыпали их по три раза, чтоб собрать весь иприт.

Дегазаторщик находился больше нас в кабине: мы рассыпали и выходили, а он собирал. Мы, четыре девочки, попали в больницу, у кого живот, кто с руками, ну в общем все пораженные. А наш бедный дегазаторщик поразился окончательно и не мог ходить, вернее, у него не было сил. И жена его привезла на самодельной коляске к завкому. Этот случай я без слез не могу вспоминать, как он, бедный, кричал: "Гады, сволочи, мне ведь всего 28 лет, окажите помощь, помогите, умирать мне неохота". Ну в общем он умер.

Опишу четырех девочек. Когда пришли в больницу, нас где можно забинтовали, а где нельзя, то есть животы, чем-то залепили. После ожога ипритом вздуваются волдыри, в них образуется какая-то студенистая жидкость. Ну вот лежим неделю, жара, палата маленькая, и стало попахивать гнилью. Мы нюхаем и не поймем. Но я нечаянно положила руку на голову и от рук-то я и унюхала. И вскрикнула: "Девочки, да ведь это мы гнием". И подняли переполох. Пришла медсестра, старая ведьма, и она сдирала наши волдыри, потом чем-то протерла и засыпала стрептоцидом и оставила раскрытыми, то есть не бинтовали и не заклеивали.

Однажды что-то не спалось, и мы вышли в коридор и смотрели в окно. Подъезжает лошадь и огромный фургон, расстелили рогожку и стали из морга таскать трупы. Вынесли на носилках тепленьких из больницы, накрыли опять рогожкой и повезли. Потом утром мы узнали, что пять трупов были нерусские, а двое из мужской бригады.

Ну а бригада наша работала хорошо, получали знамя, работали для победы. Бригадира нашего взяли в партком. Когда скидали резиновый комбинезон, были как шальные и все мокрые. Работали до изнурения, все для Родины, все для Сталина. Погибло множество людей, еще не видевших жизни, и все впустую. Травили себя, травили малых детей. Хлеб получали 800 гр. и 200 гр. на литерный талон. А он в горло не лез, жрать неохота. Спишь сидя, кашляешь, да клопы. Морда почернела, лупилась, ожог первой степени.

Однажды вышли мы на отдых и в этот момент лопнула ипритная линия и хлынул иприт. Слесарь взял лестницу, чтобы положить хомут на линию, противогаз на нем был, хомут наложил и к вечеру умер. А был фронтовик, раненый, с фронта послали на завод. Там не погиб, так здесь угробили. Был он молоденький, красавец"²⁰⁵.

Оглавление

Вперед