
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

На главную страницу кампании
в защиту Беловежской пущи

ЗОНА БЕДЫ. В БЕЛОВЕЖСКОЙ ПУЩЕ ХОЗЯЙНИЧАЮТ "ТАЛИБЫ"

Репортаж из единственного места в Беларуси, где деревья УЖЕ БЫЛИ большими. Вслед за Чернобыльской зоной бедствия отчетливо обозначается вторая - Беловежская, в самом сердце национального самосознания.

Беловежская Пуща - это талисман Беларуси, выстраданная слеза народа. Она - как судьба белорусов. Ее секли и рубили те, кто захватывал ее территорию. Но, как и белорусский народ, она выстояла. Ее не смогли уничтожить оккупанты, но может вырубить один белорус. Что говорит власть? Так ведь Национальный парк "Беловежская Пуща" находится в подчинении Управления делами Президента, хотя во всем мире подобные экотерритории находятся в ведомстве природоохранных департаментов или министерств. Поэтому автоматически территория парка - это зона, табу для контролеров, которые даже до начала Пущи редко долетают. Это зона информационная и территориальная для общественных организаций и "зеленых".

Вначале анекдот-трагедия: "Житель Каменюк заблудился в Беловежской Пуще". Анекдотичность в том, что этого не может быть никогда. Это равнозначно тому, если бы Маугли заблудился в джунглях.

Тогда в чем трагедия? Это было на самом деле! Человек, выросший в Каменюках - "столице" Беловежской Пущи и проработавший в ней около 20 лет, плутал, находясь в здравом и трезвом уме. За последние полтора года Национальный парк преобразился до неузнаваемости, причем такими быстрыми темпами, что работающие в нем еле узнают окружающий их Лес детства, отрочества и взрослой жизни. Из него исчезла вековая печаль и он превратился в кубометры лежащих на каждом шагу дров.

А вот характеристика ученых: природные ресурсы Беловежской Пущи в начале ХХI века стали эксплуатироваться такими методами, что возникла угроза уничтожения Белорусского Первобытного Леса и потери уникального природного комплекса для будущих поколений.

ЗОНА ИНФОРМАЦИОННАЯ

НАША СПРАВКА:
25 июня 1998 года в Дании (город Орхус) 41 государством была подписана Орхусская конвенция. Ратифицировала ее и Беларусь. Она провозгласила право каждого человека на здоровую окружающую среду и обязала государства, ее подписавшие, гарантировать каждому(!) человеку права:

-- на свободный доступ к экологической информации;
-- на доступ к правосудию;
-- на участие общественности в процессе принимаемых экологических решений..

Страны обещают:
-- сделать доступной правительственную документацию об экологической ситуации;
--право общественности привлекать к ответственности в суде государственные или частные предприятия.

Я сижу в приемной нынешнего генерального директора Беловежской Пущи Николая Бамбизы. Сидящие и стоящие пришли сюда не надеясь на встречу, а надеясь на "авось появится". От долгого ожидания (было пол 12 от утра) все мы начали воспринимать появление директора на своем рабочем месте как явление Христа народу. К тому же такая неопределенность и необязательность унижают. До этого звонил целую неделю в приемную, а секретарь отвечала: нет его, нет его, нет его... Ожидание абстрактного директора было настолько угнетающим, что я пошел по кабинетам пущанских сотрудников.

-- Скажите, -- спросил главного бухгалтера,-- Национальный парк по-прежнему дотируется из бюджета или покрывает все свои расходы от производственной деятельности?

Меня не слышали.

-- Але-е-е, погашаются ли денежные и товарные кредиты за немецкую лесопилку?

Женщина подняла голову, в одном уголке губ застрял усталый вопрос: "Ты идиот?"

-- Может назовете хоть одну цифру...
-- Только с разрешения директора,-- выделяя каждое слово заговорила женщина.

Ухожу и открываю двери лесного отдела, который отвечает за сохранность основного богатства Национального парка - леса. Сидящие меня уже подозрительно ждали. Натянутость заставила меня моментально вспомнить рассказ старожила Каменюк, который поведал, что за два(!) сломленных дерева, которые пришлось спилить, тогдашнего директора вызывали в ЦК.

-- Это правда, то в Пуще ведутся сплошные санитарные вырубки? -- спросил в лоб, как в ЦК.
-- Видите ли, дерево, привыкшее жить в окружении других деревьев, оставшись одно, падает. Пилим...

Я чуть не рассмеялся в лицо заведующему отделом. А он продолжал:

-- Луб - это нежный слой между корой и древесиной, он то и съедается короедом-жуком. Дерево вроде зеленое еще, но уже мертвое. Пилим...
-- Скажите...
-- Только с разрешения директора, -- прервали.

Продолжать комедию было бесполезно, но они не знали, что я знал: короед сосну не ест, а только ель. Не точит дуб, березу, ольху, осину, а они рубятся подчистую заодно с засохшими елями под вывеской борьбы с ним. После этого отдельные участки Беловежской Пущи превращаются в спиленную голую землю - кадры из фильмов ужасов.

В научный отдел вместе со мной зашел сотрудник парка и спросил:

-- Кому отдать новый прибор? На чью фамилию записать?

Глаза отдела запрокинулись к потолку, коллективное чело перебирало имена, а мне пояснило:

-- У нас тут много детей, выпускников школы, -- и после раздумья сказало: -- Разве что..., -- и назвало фамилию сотрудницы.

Тогда спросил я:

-- Беловежская Пуща, входящая в Список мирового наследия человечества, участвует в каких-то международные проектах?
-- Ни в каких. Правда, есть тут один - "Пуща без границ". Но инициаторы проекта для привлечения внимания общественности взяли лишь наше название. Сотрудники Национального парка к нему не имеют никакого отношения. Проводимые научно-практические семинары и конференции используют лишь нашу территорию, а не работают в рамках научного отдела.

-- Вы по-прежнему считаете, что вырубка - самый эффективный способ борьбы с короедом? -Да, особенно свежезараженных деревьев.- Отдел подчеркнул именно "свежезараженных", может потому, что они как раз по зубам немецкой лесопилке? Но он тоже не знал, что знал я: жук-топограф уничтожает только ель.

А отдел кадров, не выслушав мой вопрос: "Сколько уволено..." до конца, заявил, не ломаясь:
-- У нас дети. Вся информация только с разрешения директора.

Осознавая, что ношу молчания надо вынести до конца, стучусь в туристический вопросом:

-- Можно мне, туристу, сейчас поехать в Пущу?
-- Нет. Сначала надо найти машину, это займет часа 2. Вам надо найти еще 3 попутчиков или оплатить все самому за пассажиро-комплект. Умножьте 8 тысяч на 4. Поедете?
-- А на своей машине?
-- Зимой в качестве исключения, но надо найти экскурсовода, а летом нельзя. Туристы съезжают с туристических троп.
-- И видят беспредел?
--- ...
-- Количество туристов увеличилось в прошедшем году?
-- Уменьшилось на 3 тысячи человек. Но это результат не нашей плохой работы, а бедности страны.

На этом и закончили, потому что по коридорам пронеслось: "Директор приехал..."

ЗОНА ПРИЕМНОЙ

И я снова сижу в приемной словно упавшего с небес Николая Николаевича**

НАША СПРАВКА
Николай Бамбиза был назначен генеральным директором Национального парка "Беловежская Пуща" в мае 2001 года. В официальных кругах был известен больше как хозяйственник, а не лесовод. Поэтому на него возлагалась миссия в кратчайшие сроки погасить кредит парка в 1,5 миллиона долларов за приобретение в Германии б/у лесопилки. Белорусским "зеленым" знаком по скандальным публикациям в связи с вырубкой уникальных Припятских пойменных дубрав в бытность его директором Припятского национального парка.

Директор принимает выборочно, секретарь информирует его, кто появляется в приемной. Повезло дорожникам, они брали на обслуживание часть дорог в Пуще. Тенью промелькнул к нему молодой сотрудник, видимо, недавний выпускник какого-то лесного факультета. В порыве благодарности он забыл прикрыть плотно дверь и Николай Николаевич встретил его шикарно:

-- Ты, ... в рот! Тебе, ... твою мать, что надо было сделать?

Прикинул: очередников осталось 6 человек. Первыми пойдут мастера с любимой директором лесопилки подписывать накладные на запчасти, потом предприниматель из Бреста, потом опять свои работники, в конце - я. Это при условии не появления новых очередников. Мне ничего не светило. Но тут дверь приемной распахнулась, вбежала женщина в шубе и без остановок прямехенько к генеральному.

-- Сожительница,-- прошушукала приемная.

Секретарь через мгновение подняла трубку телефона, потом положила ее и огласила услышанное:

-- Николай Николаевич больше принимать не будет. Ни-ко-го!

Уже во дворе предприниматель успокоил меня:

-- Не расстраивайся, обычное явление, -- сел на машину и укатил.

А я стоял в окружении Леса и отчетливо понимал, что ни на один из вопросов не получил ответа. Если эти люди, думал я, униженные молчанием и страхом не подписания контрактов, ничего не говорят, значит, им есть что скрывать. Я зашел поглубже в Лес, чтобы успокоиться, и начал петь, клянусь:

Заповедный напев, заповедная даль...

Но странное дело, в конце каждой строки подсознательно всплывал вопрос и получалось:
Мне понятна твоя вековая печаль?
Беловежская Пуща, Беловежская Пуща?

ЗОНА ТЕРРИТОРИИ

Песня звала к правде, и я подбодрил себя: "Да не на того напали!". Уговорил каменюкского жителя и мы на велосипедах отправились в Пущу. А до этого он приказал мне раздеться, мол, яркая куртка - что полотнище для административного быка. Пришлось облачиться в рабочую одежду лесоруба. Ехал без разрешения на проезд на территорию, потому что его бы мне никто не дал после только что состоявшегося "приема". Меня успокаивало лишь то, что моим попутчиком был житель Каменюк и ему дозволено бывать в заповедной территории.

Мы проехали мимо пограничного пункта, нас видели, нас никто не остановил, мы следовали по туристическому маршруту.

-- Смотри, -- остановил меня попутчик. Я поднял голову от снежной колеи. Неожиданность ударила сильно, картина была фантастической. Запах спиленных деревьев проникал даже в мои прокуренные ноздри, сосны еще кровоточили жизнью. И мы пошли. Пошли по телам спиленных деревьев к самому горизонту. Они были еще живы и хотелось плакать. Спилены там, где ни одно (!) дерево не должно быть спилено.

А в это время мимо нас проехал директорский джип. За рулем был Николай Николаевич.

-- Куда это он? - спросил.
-- За лесорубами, может быть.
-- Первый раз вижу, чтобы сам директор отвозил рабочих домой.
-- Так ведь это необычные лесорубы. Местные жители назвали их "талибами.
-- Популярнее можешь? - попросил.
-- Они приезжие, временщики, местные ни за что бы не пилили живой лес. Этим - все до лампочки.

И вот тут сработала интуиция, по спине пробежал холодок. Мы посмотрели в глаза друг другу и одновременно почувствовали опасность.

- Тебя директор знает в лицо? - спросил.
-- Настолько, что не может глядеть.

Но было поздно: нас зажимали на дороге два "уазика". С одного находу выскочили пограничники с криком "стоять!" и уперлись дулами автоматов. С другого вышел начальник охраны Пущи. Все стало на свои места: Николай Николаевич по рации поднял на ноги всех. Ему было что скрывать, но он опоздал - все злодеяния мы уже видели. В кармане лежал фотоаппарат с десятками кадров.

Пять бед Беловежской пущи

В феврале 2002 года над Пущей пронесся страшный ураган. Я стоял в его эпицентре и видел с корнями вывернутый реликтовый лес. Столетние деревья падали, как спички - на 180 гектарах. Но картина не ужасала, может быть от сознания того, что это сделала природа. Ужасало другое. Ураган шел не по заданной прямой, его вихревые потоки виляли из стороны в сторону, оставляя после себя мертвую кривую Леса. В зоне урагана падали не все деревья. Некоторые устояли. По законам Пущи, они должны оставаться, как есть. Они дадут жизнь другим деревьям. Но их пилят, генетически наиболее ценные деревья, элитные, старовозрастные, ели-великаны, могучие дубы и двухсотлетние сосны.

Прикрываясь бедствием, границы урагана к тому же начали спрямлять. Под это спрямление попали десятки гектаров абсолютно здорового леса. Это первое злодеяние.

Второе - границы урагана начали самовольно расширять где на 50, где на 100 метров. Вы представляете, сколько это кубов живого леса? Я пытался отыскать на этих участках вывернутые корни. Напрасно, зато везде спотыкался на пни спиленных сосен. Корабельные красавицы лежали горами одна на одной. А как издевательство, в центре этого "побоища" была оставлена высохшая ель.

-- Знаешь почему? - спросил попутчик. - Ее древесина не представляет уже никакой ценности. А вокруг, куда ни взгляни, одни стволы живых деревьев, как тела павших в бою воинов. И тут же, недалеко, штабеля невывезенного Леса. Они по всему Национальному парку, гниют, на них напал грибок, он ежедневно подтачивает ценность уникальной древесины красноватого оттенка, не встречающийся ни у одной сосны мира, кроме беловежской***.

НАША СПРАВКА
Если на 5 июля 2001 года в лесу оставались невывезенными 1019 куб. метров древесины, то на 1 января 2002 г. ее запас составил 15608 кубометров. То есть основные усилия направлялись на то, чтобы побольше срубить деревьев. А дальнейшая их судьба уже мало волновала руководство. Сегодня в лесу скопилось до 80 тысяч кубов(!)

-- Зачем пилить, если спиленное не вывозится?
-- Это уже третье злодеяние, - ответил попутчик. - Оно усугубляется тем, что подобные склады среди живого леса - это пункты подкормки жука-топографа.

Картина деревянной пустыни усиливалась и выпирающимися черными головешками горящих когда-то пней.

НАША СПРАВКА
Пожар возник 5 мая 2002 года на месте лесоповала февральского урагана. Его удалось потушить лишь 9 мая. Выгорело около 15 га элитного хвойного леса. Такого пожара, допущенного по вине человека, не помнят даже старожилы. Причина - сжигание порубочных остатков "талибами". Отсутствие ветра не позволило огню перейти в верховой пожар, тогда - катастрофа! Ни в одной европейской стране на охраняемых территориях остатки не сжигаются, из них образуется гумус.

Увидели и четвертое злодеяние. Статус Национального парка обязывает ученых вести постоянное наблюдение за естественными процессами, происходящими в Пуще. Для этого в разных уголках созданы ППП - постоянные пробные площади.

Они - эталоны Беловежской Пущи, неприкосновенные участки, на которых запрещается собирать даже грибы и ягоды. Все деревья на них пронумерованы, это территория науки. Некоторые были созданы еще при Сталине. Здесь ученые анализируют, как умирают деревья и как они возрождаются. Здесь нет искусственных посадок, все деревья разновозрастные. Не трогается даже травинка, не говоря уже о гниющем дереве, оно потом превратится в гумус. Сегодня ППП уничтожаются, сосны, начавшие жить в Отечественную войну 1812 года, падают наземь, спиленные сознательно в 2003-м. Они, выдержавшие ураганы, стихии, 2 мировые войны, пали по приказу Николая Николаевича и с молчаливого согласия сотрудников Национального парка, которые обязаны их беречь и защищать. Все растущее в Национальном парке и привлекаемое ценностью древесины, попадает под пилу и топор. Нынешние ППП - свидетельство варварства и научного хамства по отношению к самому святому для белорусов. Администрация Пущи духовное превратила в кубометры дров.

Более того, эти ППП имеют сертификат ЮНЕСКО, выданный для биосферного заповедника. Поляки на таких площадях сделали науку мирового уровня, белорусы этот сертификат пилят. Беловежская Пуща превратилась в специализированный лесхоз. Таким образом нарушен естественный природный процесс на столетия.

На пилораму я уже подкрадывался, потому что весть обо мне разнеслась по всей Пуще великой.

-- Сколько же всего тут, - проговорил подошедшему мужику.
-- Да и никто не ответит, сколько. Горы, нет уже места для складирования,- ответил.

Да ведь вот еще что интересно. Оказывается, что не все сосна, дуб, спиленные дровосеками, попадают на пущанскую пилораму. В сторонке от нее находится другая пилорама, принадлежащая частному предпринимателю из Польши. Вот туда и сворачивают машины с наиболее ценной древесиной. Никто толком не знает, по какой цене беловежская красная сосна туда загоняется. Это пятое злодеяние. Красное дерево, на чей счет оно поступает?

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Вначале я не понимал, почему, когда возросшая популяция оленей съедала в Пуще подрос, ученые подняли шум и гам: мол, Пуща не возобновляется, а зубры из-за недостатка корма начали болеть. Проблема была решена.

Теперь же, когда Пуща в открытую, нагло рубится человеком, все молчат. И я понял почему. Научный отдел Национального парка настолько слаб и беспомощен, что не может не только поднять голос, но даже пискнуть. Да и пищать-то некому. Он опустился, как и другие отделы, до поддержки примитивной леспромхозовской практики ведения дела на уникальной территории. Пуще угрожает не жук-топограф, а короед двуногий, не признающий законов науки, не знающий законов экологии. На хрупкую в своем равновесии территорию пришел деревообрабатывающий комплекс с ясными для всех целями, не признающий идей Национального парка и биосферного заповедника. Каждый день уничтожается святыня Беларуси и Мирового Наследия и превращается в Зону.

В последнее время президент все чаще приезжает в Пущу. Могу понять, что ему показывают не все. А то, что он видит, списывают на борьбу с короедом и последствия урагана. Да и не может он в самом деле под каждый пень заглядывать.

С другой стороны, склоняюсь к мысли, что главе государства подсовывают недостоверную информацию и многие факты нынешнего состояния дел в Национальном парке искажают и скрывают. Поэтому, пока не поздно, сюда надо направить ученых-лесоводов, которые бы дали объективную оценку творящемуся беспределу. Было бы нелишним заглянуть сюда и парламентариям, пусть увидят, как рубится под корень богатство страны и пилится экологический имидж Беловежской Пущи. Это не короеды, не ураганы и торнадо уничтожают Уникальный Первобытный Лес. Он с ними справлялся самостоятельно. Это "торнадоры" с пилой и топором превращают его в деревянную пустыню.

Если не поможет и это, то вся надежда на привлечение внимания к проблемам Пущи всех международных экологических организаций и в первую очередь ЮНЕСКО, МАБ и Совета Европы. Пусть этот материал будет одним из содокладов на заседании комиссии по вопросу выполнения европейскими заповедниками и парками рекомендаций Диплома Совета Европы, которым награждена и Беловежская Пуща. Оно состоится в конце января в Отделе природного и культурного наследия.

Александр ХИЛИМОН