
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

На главную страницу кампании
в защиту Беловежской пущи

Беловежские тайны

Почему сюда всех так тянет?
12 лет назад, 8 декабря 1991 года, в Вискулях лидерами Беларуси, России и Украины было подписано так называемое Беловежское соглашение, поставившее точку в существовании СССР. Именно эти обстоятельства — места и времени — определили Вискули как пункт командировки нашего корреспондента за 1000 километров от Москвы.

На самом деле Вискули — это не деревня даже, так, хутор в глубине векового леса: до ближайшей деревни Каменюки и гостиницы национального парка «Беловежская пуща» — около двух десятков километров, столько же — до польской границы и километров 70 до железнодорожной станции Брест. Широкую известность в кругах высокопоставленных партийцев Вискули приобрели после строительства здесь специального охотничьего павильона — Никита Сергеевич Хрущев, славно постреляв в гостях у Иосипа Броз Тито, лично распорядился. Принимать объект — громадный двухэтажный особняк в сталинском стиле — прибыл в конце декабря 1957 года аж союзный премьер-министр Алексей Косыгин. И скривился, увидев: «Могли бы и поменьше». На что главный белорусский строитель Владимир Король заметил: Алексей Николаевич, только прикажите: взорвем и соорудим поменьше!» Взрывать ничего не стали. Никита Сергеевич появился на объекте уже в январе, 5-го. Свеже оштукатуренный, поэтому сырой еще, не деревянный, как у Тито, дом охотнику № 1 категорически не понравился, и в свой первый приезд ночевал он в спецпоезде. Однако павильон даже после этого не взорвали. Зато построили рядом деревянные двухэтажные коттеджи, окончательно превратив заброшенный хутор в комплекс Вискули, обретший мировую славу в декабре 1991 года после подписания там Беловежского соглашения.

Такого рода события частенько случаются в мировой истории, после чего заброшенные городишки вроде Тильзита, секретные бухты типа Перл-Харбор, дачные поселки, как Форос, и даже охотничьи резиденции попадают в энциклопедии и летописи.

Накануне, Охота на кабана

Последняя советская охота в Беловежской пуще не удалась.

Главный в 1991 году ее охотовед Сергей Михайлович Валявкин переживает по этому поводу до сих пор. Еще он переживает, что никак не может вспомнить, как Леонида Кравчука по отчеству, поэтому весь следующий разговор называет украинского президента — Он.

— Если бы предупредили заранее, — волнуется Сергей Михайлович, — ничего бы не стоило Ему кабана выставить! А так позвонили: срочно собраться. Что? Кто? Раньше так никогда не делалось. Ну, все равно, мы на работе: надо — значит, надо, не в первый раз. Собрался, приехал, жду. Вскоре и Он подъехал. Познакомили нас. Пошли. Не понравилось мне, правда, что с Ним еще четыре охранника, но что я скажу?

— Знал, наверное, что задумал — вот и охранялся! — замечает по ходу дела супруга Валявкина Александра Георгиевна. Сергей Михайлович досадливо смотрит на жену и объясняет:

Обычно так не делается, обычно по двое идут: главный охотник и ты, а здесь еще шкафы эти напарфюмленные. Ну, вышли к поляне, глянул я в оптику: пасется один, но далеко. Пошли поближе, кабан этих почуял и убежал. Мы на вышку залезли. Ждем-ждем — нету! Что-то тут, думаю, не так, обычно прикормленный кабан вскоре снова выходит. А тут — никого.

— Кравчук расстроился?

— Нет. Он вообще сидел на вышке какой-то безразличный. О чем-то своем думал. Потом, правда, сказал: надо было, мол, сразу стрелять! Ну и выстрелил бы? И что? Все равно не попал бы с такого расстояния.

— Холодно было ждать?

— Да, в тот день мороз был. И дело уж к вечеру. Решили уходить. Спустились, вижу — один охранник под вышкой стоит. Ах ты!.. И вы после этого хотите, чтобы кабан вышел! — горячится Валявкин.

Валявкины держат корову, свиней, кур. Сажают огород. Себе хватает и детям помогают. Дети их живут теперь в городе-герое Бресте. Но практически все, кто живет в деревне Каменюки, работают в Беловежской пуще. Это егеря, лесники, охотоведы, просто лесорубы, трактористы, горничные, официанты, продавщицы…

Владимир Мономах, Николай Второй, Никита Хрущев и др.

Считается, что первым vip-охотником в пуще был Владимир Мономах. Сохранили хроники и описания охот литовского правителя князя Ягелло. Это XY век. В XIX веке здесь били зверя русские цари, некоторые — нещадно. Так, Николай Второй всего лишь за 10 осенних дней 1897 года завалил 7 зубров, 3 лосей, 1 оленя, 2 кабанов и 1 лисицу. И это любящий отец, кроткий правитель и сентиментальный, по Радзинскому, супруг. Век XX: если Ленин бродил с ружьишком по Подмосковью, то Сталину было не до охот на зверя, а вот Хрущев и Брежнев Беловежскую пущу очень любили. Естественно, приезжали сюда вслед за генеральными и первые секретари центральных комитетов республик, краев, областей. Страсть как уважали высокую охоту маршалы с генералами, космонавты.

Сейчас в пуще охотятся другие: те, у кого есть деньги заплатить за рога оленя до 2,5 тысяч евро, в зависимости от количества отростков. Цена за голову зубра может доходить до 5 тысяч. Но лицензию на зубра дают редко, одну-две в год. Решение принимается в Минске, зверя на отстрел отбирает комиссия : когда есть в стаде животное больное или старое.

— Приезжают к нам охотники из Германии, Голландии, Италии, Австрии, - рассказал директор Беловежского торгово-туристического комплекса Иван Иванович Батан.

Охрана сначала спала на полу, потом оттянулась по полной

В декабре 1991 года здесь, в 50-местной гостинице, обитало человек сто.

— Охрана даже на полу на матрацах спала, — вспоминает Петр Александрович Клюкач, начальник комплекса Вискули.

— А вы в то время уже работали здесь?

— Только в другой должности.

— Когда гости съезжались, присутствовали?

— В мою обязанность входило инженерное обеспечение жизнедеятельности комплекса: чтобы все работало как часы. Так что я обязан был здесь присутствовать все время.

Мы стоим напротив резиденции. Тишина и чистота идеальные. Петр Александрович зажал в пальцах докуренную сигарету, не зная, куда деть окурок. Урн поблизости нет, выбросить под ноги — дело невозможное. Спрятать в карман?

— Он даже стол заносил, на которои потом документы подписывались, словно подсказывает сопровождавший меня Вячеслав Васильевич Семаков, в прошлом замдиректора по науке, ныне — пенсионер и экскурсовод. Человек удивительнейший: ни один визит в Пущу лица высокопоставленного не обходится без его экскурсии.

— Да, заносил стол, — вяло соглашается начальник комплекса. — А что, буду бегать, искать кого-то?

Однако чувствуется, что гордиться здесь особо нечем. Зато о том, как селил Шахрая с Гайдаром, спустя полчаса он рассказывает весьма охотно.

— Но Ельцина вы не селили?

— Нет. директор.

Директором был тогда Сергей Сергеевич Балюк, с 1994 года на пенсии. Живет на самом краю деревни Каменюки рядом с Пущей: двухэтажный особняк желтого цвета, в одном крыле он, в другом — тракторист.

— Сергей Сергеевич, расскажите, как дело было.

— А что рассказывать? Не в первый раз — все, как обычно. Ельцин прилетал последним. Пока Кравчук охотился, Шушкевич поехал на военный аэродром, здесь недалеко, его встречать. Приехали — уже темно, вышли из машины, мы стоим, выстроившись, подошел, поздоровался. Я его повел селиться. Да, конечно, в главный павильон. Здесь же разместились Кравчук и Шушкевич.

— А Клюкач говорит, что Шушкевич, отдав, как хозяин, лучшие места гостям, сам разместился в коттедже.

— Пусть не физдит! — возмущается Балюк. — Клюкача там и близко не было — откуда ему знать.

Так становится понятным, что даже непосредственные участники событий спустя всего лишь двенадцать лет могут совершенно по-разному их вспоминать.

Впрочем, кое в чем сходятся все очевидцы.

Все в один голос осуждают журналистов, понаписавших, будто договор подписывался в пьяном угаре. Никто не пил! Лишь охранники из КГБ после того, как все разъехались, стресс снимали по полной.

Пишут еще, будто «развалить Союз» придумали в бане. Ельцин в вискулевскую баню не ходил вообще. Гайдар и Шахрай да, парились.

Одной из первых о распаде СССР узнала жена директора

«А что изменилось после тех исторических событий для вас лично?» — спрашивал я людей. «Если раньше я спокойно мог поехать в Ленинград, билет стоил рублей 12, кажется, то теперь фигушки». — "Раньше пенсия была приличная«. — »Раньше колбаса дешевая была«. — »Так не было ее, колбасы-то«. — »Это у вас в России не было!« — »Но я в Белоруссии рос и сам за молоком в очереди выстаивал«. — »Молоко свое у нас было…«

Но вот Сергей Сергеевич Балюк не стал переводить разговор в бытовое русло. Да, согласился он, события были действительно исторические, и мы к ним оказались причастны.

—Он приехал в тот день поздно, я спала уже, — вспоминает Надежда Васильевна Балюк. — Он меня будит: «Советский Союз распался!» А я спросонья никак не могу понять, что случилось, куда бежать. А он такой возбужденный, нервный, все повторяет: «нету Советского Союза, нету». Так что я первая об этом узнала.

Аксененко — даритель джипов

Мой гид Вячеслав Васильевич Семаков говорит, что тоже был одним из первых. Но услышал он об этом не в Вискулях, а по Би-Би-Си, кажется. И тут же сообщил об этом другу своему, собкору первого канала. Тот, как и другие журналисты, жил в гостинице Национального парка, оттуда же, от гостиницы, а не из Вискулей и передавался первый репортаж, тот самый, где он говорит: «Сейчас за моей спиной…» и который, кстати, показывали опять в хронике к десятилетию событий.

Это одна из историй Семакова, рассказанных им, пока мы колесили по Пуще, инспектировали строительство владений Деда Мороза, ходили вокруг 600-летнего дуба и пробовали понять, чем же в беловежском ресторане местная «Кленовая» отличается от шведского «Абсолюта». Вячеслав Васильевич пришел к выводу, что ничем. Вот когда мы с белорусским патриархом Филаретом здесь были, — говорит он, наливали настоящий. Ох и понравился мне тогда этот «Абсолют!»

Зато российским парламентариям пришлась по душе «пущанка» — знаменитый беловежский самогон.

Делегацию Госдумы в Пущу возглавлял сам Геннадий Селезнев. Когда кто-то из депутатов поинтересовался, где теперь исторический стол, на котором подписывалось Беловежское соглашение, Геннадий Николаевич заметил, что никакой этот стол не исторический, что место его в лучшем случае на даче у пенсионера Шушкевича. Тут же взял слово депутат Румянцев — с тем, чтобы поведать миру мнение Жириновского. «Владимир Вольфович просил передать, — сказал выступающий, — он очень жалеет, что не смог поехать со всеми. Что он очень хотел бы посидеть за этим столом, а потом взять топорик и изрубить его в мелкие щепки».

Через какое-то время после отъезда делегации в письме Семакову спикер жаловался, что «пущанка», подаренная российским парламентариям, по доставке сувенира в здание на Охотном ряду едва не стала причиной срыва заседания Госдумы.

Со всесильным министром путей сообщения России Николаем Аксененко — другая история. Когда на знаменитой поляне в глубине Пущи, вдали от праздных глаз, был накрыт стол, выяснилось, что Николай Емельянович: а) не пьет, б) вегетарианец. Срочно снарядили в райцентр машину за не мясным. Видимо, вернулась машина не столь быстро. Как бы там ни было, пообещал министр путей сообщения директору нацпарка авто получше. Все подумали: не пьет, конечно, но под общее настроение чего не ляпнешь. Оказалось, нет: месяца не прошло, был пригнан в Пущу тайотовский джип «Ленд Крузер».

Таких историй у Вячеслава Васильевича — открой рот и слушай. Ведь кто только не сидел за накрытым столом на поляне: «Вальтер Ульбрихт, Геноссе Хонеккер, Кастро со своей женой Долорес — великолепный снайпер, кстати, была, очень здорово стреляла. Сидела здесь Валентина Терешкова, Валентина Толкунова и Пахмутова с Добронравовым, создатели лучшей песни о Беловежской Пуще. Изобретатель лазера академик Басов обмывал здесь Нобелевскую премию».

— Чуть ли не в этом году дело было, — рассказывает Семаков. — Показывал я наш дуб министру внутренних дел России Борису Грызлову. Этот дуб, по оценке немцев, около миллиона долларов стоит. Так мне Грызлов говорит: «Продайте, деньги будут». Я готов был его за такие слова изничтожить на месте! — негодует Вячеслав Васильевич. — Продать вековой дуб! Деньги можно заработать и по-другому…

Так же думает и нынешний директор «Беловежской пущи» Николай Николаевич Бамбиза. Немногословный, с хитрым проницательным взглядом, жесткой хватки и твердых решений профессиональный лесовод, прошедший все ступени от лесничего до директора главного леса в Европе, Николай Николаевич быстренько сбагрил меня на попечение Семакова, дав лишь один наказ: показать резиденцию Деда Мороза и одно разрешение: прогуляться по дорожкам резиденции Президента.

Дочки Лужкова без охраны не ходят

Резиденция Президента Лукашенко — это тот самый охотничий павильон, построенный по слову Никиты Хрущева, тот же, в котором всегда останавливались первые лица государства и в котором подписывалось «соглашение трех».

В нем, по словам обслуги, все осталось, как прежде. Александр Григорьевич бывает здесь очень редко. Никогда не охотится. Приезжает тихо и скромно. Когда гуляет, рассказывают, из охраны с ним — один человек. Президент Польши Квасьневский приезжал — с ним было пятеро. С Леонидом Кучмой — два джипа автоматчиков и милиционер за каждым кустом.

В отсутствие Президента в резиденции не селят никого.

Юрий Михайлович Лужков, который полюбил подледный лов на беловежских озерах и вот уже года три подряд проводит здесь недельку мартовского отпуска, селится в деревянном коттедже: внизу — гостиная, кухня, столовая, — наверху — две спальни. Приезжает с женой и дочерьми. Дети просто счастливы бывать здесь.

— Но мне их жалко, — замечает Петр Александрович Клюкач. — Смотрю как-то: девочки заметили на дорожке муравья. Рыжего нашего, большого такого муравья-красавца. Счастливые, аж светятся, стали играть с ним, преграждая прутиком путь. Они играются, а в двух метрах охранник стоит. Пойдемте, говорю, я вам целый муравейник покажу. Побежали к матери отпрашиваться. Та что-то все время на компьютере печатает. Посмотрела так строго, разрешила. И вот представьте: девчушки щебечут, а сзади топает огромный охранник — мы идем смотреть муравейник…

Кстати, на носу Новый год. Так вот, Николай Бамбиза решился построить в Беловежской Пуще еще одну резиденцию — Деда Мороза. В Великий Устюг был откомандирован Вячеслав Семаков: все посмотреть и подумать, как что сделать. Теперь Вячеслав Васильевич уверен: будет лучше. Резиденцию откроют уже в Новом году, но квартировать Дед Мороз будет там круглогодично. Палаты только строятся, а от звонков с вопросами, когда можно приезжать, уже раскаляются телефоны.

— Мы и Великий Устюг переплюнем, и Финляндию за пояс заткнем, — распаляется Семаков.

Еще бы! Ведь резиденция возводится не где-нибудь — в самой Беловежской Пуще.

Мечислав ДМУХОВСКИЙ

«Советская Белоруссия. Собеседник», 12.12.2003