О птицах-жертвах весенней охоты

Чибис

Но вот наступило утро, когда, несмотря на пасмурную погоду, будто почувствовав ее близкую перемену, на опушке зазвенела желтогрудая овсянка. В отдалении, как эхо, повторила простой напев другая. А еще через полчаса овсянки пели везде: на полянах, по углам больших сеч, у дорог и кордонов Хреновского бора. И словно для того, чтобы эти звенящие звуки могли подняться выше, над вздувшейся рекой, над посвежевшим лесом и чернопегими полями открылось голубое оконце. За ним - другое, пошире, почище. И вот уже не тяжелые тучи, а легкие, светлые облака поплыли в ту сторону, куда отступала зима.

И рядом с плывущими облаками, как их попутчики, потянули на северо-восток многокилометровые нестройные грачиные колонны. А пониже грачей легким, порхающим полетом понеслись небольшие стайки франтоватых чибисов. Грач, конечно, еще долго будет оставаться весенней птицей, но большой грачиный перелет уже не производит впечатления, потому что примелькались за долгую зиму тысячи зимующих черных птиц. Чибисы же дарят радость возвращения настоящей весны. У них и полет какой-то радостный: будто немного пританцовывают в воздухе. Правда, смелые одиночки-разведчики появляются иногда у Битюга и в других местах, когда на белом покрове полей нет еще ни пятнышка темного, а русло реки угадывается только по рыбацким лункам да родниковым промоинам. Тогда они самые ранние в Придонье из всех перелетных птиц.

Летят чибисы днем, тогда как другие кулики в основном путешественники ночные и встретить их стайки в полете засветло удается не чаще, чем сову в солнечный полдень. Летят не только над речными долинами и полями, иногда взгляд ловит их в городском небе, но мелькание широких крыльев слишком быстро исчезает за высокими громадами домов.

Чибисы - из тех куликов, которым не нужны ни болото, ни чистые песчаные берега. Они жители низкотравных лугов, где имеют хороший круговой обзор, не взлетая с земли. Чибисы охотнее гнездятся на почти голом месте, нежели на хорошем сенокосном лугу. А прилетают и начинают гнездиться рано, когда на больших реках разливы еще скрывают просторные займища, но большинство и не ждет, пока сойдет полая вода. Сыроватые степные солонцы среди полей, выбитые пастбища вокруг степных озер, "потные" места, мокрые огороды в долинах малых рек, осушенные торфяники - вот что устраивает этих птиц.

Есть на левобережье Битюга, южнее его медлительного притока Курлака, среди черноземных полей небольшая луговинка на пологом склоне. Пробовали засевать ее пшеницей и просом, но что-то у этой земли мешает расти посевам. На ней и трава не выше, чем в половину заячьего роста. Стелется тут клеверок-пустоягодник, полынь низкорослая вдается в него седоватыми языками. Для полей эти травы не опасны, это не сорняки. И зеленеет луговинка с самой ранней весны чуть ли не до настоящих снегопадов. Нравится она чибисам, и с первого дня прилета в наши места до золотой осени останавливаются на ней и здешние, и пролетные стайки. Вода недалеко, а это почти обязательное условие даже временного пребывания чибисов, хотя не замечено, чтобы она была нужна птицам для питья или купания.

Первые стайки летят транзитом, останавливаясь покормиться около полевых луж, у дорог, на не затопленных половодьем берегах и островах, где вода выживает из земли разную мелкую живность. Чибисы не прощупывают почву, подобно другим куликам, клювами и охотятся только на глаз. Движения стайки чибисов на кормежке похожи на примитивный древний танец, в котором нет общего рисунка, нет общего ритма, но каждая птица повторяет и повторяет одни и те же движения. Опустившись на землю клювом к ветру, чибисы замирают неподвижно, кто где стал. Потом то одна, то другая птица делает два-три коротеньких шага вперед, наклоняется всем корпусом, прицеливаясь, и быстро тычет коротким клювом в землю. После такого поклона переступает еще раз, словно восстанавливая равновесие, и замирает вновь, будто забыв, что делать дальше.

Поле зрения у чибиса - полный круг. Поэтому, заметив движение добычи у себя за спиной, птица не оглядывается, а делает неуловимый разворот на сто восемьдесят градусов, прицеливается, склевывает насекомое, улиточку, червя и принимает прежнее положение: клювом к ветру. Ни суетливой беготни, ни торопливого прощупывания почвы наугад, а лишь спокойное и терпеливое ожидание. Раз, два, три - стоп, поклон; раз, два - стон.

В конце лета и осенью, когда из травы так и брызжут разные коньки и кобылки, чибисы охотятся на этих прыгунов совсем иначе. Тут, наоборот, требуется проворство, чтобы схватить насекомое сразу после скачка, в тот миг, когда оно еще не готово прыгнуть снова. Издали такая охота похожа на игру в короткие перебежки - кто вперед добежит до края луговинки. Но видно, правила в этой игре не строги. Не добежав до финиша, чибисы взлетают плотной стайкой, делают широкий разворот, опускаются почти на то же место, откуда начинали игру, и - побежали снова.

Настоящий весенний танец чибиса - в полете. Танец, в котором ему не нужны партнеры, но всегда есть зрители. Эти танцы начинаются вскоре после прилета птиц на гнездовые места. Самец, взлетев на метр-полтора над землей, разгоняется сильными взмахами крыльев, накреняясь на каждом третьем или четвертом взмахе то вправо, то влево и не набирая высоты. Широкие крылья, рассекая воздух, рождают звук, который в тихую погоду слышен метров за двести, а иногда и дальше, как отчетливое "ффух-ффух-ффух". Развив предельную скорость, чибис круто, почти свечой, взмывает вверх и продолжает горизонтальный полет уже в ином темпе. Взмахов больше не слышно, но далеко разносится чуть протяжный, сипловатый крик, который трудно передать буквами. Этим криком, иногда до четырех раз кряду, птица словно объявляет о намерении совершить нечто особенное. За возгласом-вступлением следует визгливое "кви-кви", и снова вскрик, похожий на первый. В этот момент воздушный танцор приостанавливается и, почти опрокинувшись на спину, падает вниз, увеличивая скорость падения резкими полувзмахами крыльев.

Высота, с которой чибис устремляется к земле, невелика, но он с такой стремительностью проносится эти несколько метров, что восхищение перед его мастерством мгновенно сменяется тревогой: вот-вот черно-белая крылатая фигурка врежется в мокрую пашню, став комком испачканных грязью перьев. Сколько раз видел я по весне, как токуют чибисы, а все не могу подавить в себе беспокойство при виде этой удали. Иногда птица исчезает из виду, проносясь бреющим полетом между оплывшими гребнями борозд зяби, едва не касаясь их кончиками полетных перьев. И снова - разгон и повторение тех же движений полета-танца, и снова над полем или мелеющими разливами, над гладью степного пруда раздается быстрое "ффух-ффух-ффух", в которое вплетается тихий, жестковато-скрипучий звук трущихся друг о друга перьев.

Крейсерский полет чибиса по скорости лишь немного уступает полету других куликов, остро-крылых быстролетов. Его крылья в отличие от их крыльев не сужаются к концам, а, наоборот, расширяются, особенно у самцов, как пестрые веера, и чибиса легко узнать в воздухе даже издали по своеобразному порхающему полету. Это неспешное порхание создает обманчивое впечатление медлительности птицы, и охотники-новички, соблазненные кажущейся легкостью добычи, частенько обманываются. Чибис - непревзойденный ас воздушного маневра и легко избегает бокового или встречного заряда дроби, мгновенно и словно играючи изменяя направление полета. Совершенное управление полетом и неутомимость делают этого кулика настоящим властелином воздуха. Он может поддаться разбушевавшейся стихии, но не сдаться ей, и давно стал хрестоматийным трансатлантический перелет огромной стаи чибисов. Застигнутая сильным ураганом, эта стая, не растеряв своих, пересекла океан от Ирландии до Ньюфаундленда. Токовый полет самца отнюдь не заявка на семейную территорию. Гнездо будет совсем в другом месте, где соберутся несколько пар, образовав колонию. Там надо бы вести себя скромнее, чтобы не привлекать внимания врагов. Но именно в гнездовое время семейные чибисы и крикливее, и заметнее, чем в другие сезоны.

У этих куликов в период четырехнедельного насиживания особый способ обмана врагов. Ни самка, ни самец не притворяются перед ними больными или увечными, а отводят опасность сообща. Все население колонии предупреждает о приближении пернатого или четвероногого хищника, а также человека. Чибисы покидают место гнездовья и молча устремляются навстречу врагу, начиная кричать плачущими голосами над его головой. Эти тревожные крики, беспокойное кружение сбивают хищника с толку, и он, понимая причину волнения птиц, начинает рыскать на пустом месте, где нечем поживиться. И чем энергичнее его поиск, тем ниже летают чибисы, тем сильнее исходят они надрывным "плачем".

На эту уловку попадаются даже бывалые вороны, не говоря уже о менее сообразительных лунях, грачах и собаках. Однако стоит хищнику очутиться в расположении колонии, как с ее хозяевами происходит неожиданное превращение: от волнения не остается и следа. Они опускаются на землю и своим равнодушно-спокойным поведением как бы предлагают: ищи сколько угодно, здесь ничего нет. Цвет и раскраска яиц такие, что их не заметить, если рядом нет птицы. Со стороны это выглядит так, словно расхаживающая между гнездами ворона стала для чибисов гостем или другом.

Во время насиживания чибисы дорожат больше собственной жизнью, не рискуя ею ради спасения яиц. Потеряют - еще отложат. Когда для кольцевания ловили птиц самоловами на гнездах, они продолжали насиживание только в тех случаях, если под сеть попадал кто-то один из пары. Тогда другая птица, смело ложась на гнездо, как бы успокаивала партнера. Если лучок накрывал и ее, то ни та ни другая к яйцам больше не приближались и, не мешкая, устраивались на новом месте.

С момента вылупления птенцов тактика защиты чибисами потомства, по крайней мере от пернатых хищников, изменяется. Родители более внимательно следят за появлением опасности сверху, потому что с воздуха легче высмотреть на низенькой травке чибисят-пуховичков. Пропуская мимо горлиц, летящих на водопой или за песочком, крачек, мелких чаек, уток, чибисы поднимают тревогу, заметив приближение грача, вороны, коршуна и даже сизоворонки. Дав птенцам команду затаиться, легкие на крыло, оба родителя в несколько мгновений оказываются выше не очень расторопных ворон или грачей. Используя преимущество в скорости, высоте и маневре, они с вывертами и взвизгиванием бросаются на черных птиц, заставляя тех свернуть с пути или опуститься на землю. А на земле им не догнать проворных чибисят.

Птенцы растут быстро, быстро растут в их крыльях и полетные перья, и уже на втором месяце жизни они не уступают родителям в мастерстве полета. Тогда конец родительской опеке: распадаются семьи, расстаются молодые и взрослые птицы, образуя свои стаи. Уже в середине июня перестают тревожиться чибисы за судьбу нового поколения. Обучать его ничему не надо: кого следует опасаться, показали, совершенство полета постигнут сами. Молчаливыми становятся птицы, и за неделю-полторы до солнцеворота начинают встречаться стайки, занятые только кормежкой. Или просто опустятся на землю и долго стоят в раздумье, словно отдыхая от минувших беспокойных дней.

Куликам изящества не занимать. Только коротконогие дупель и вальдшнеп кажутся тяжеловатыми для своего роста. Чибис на земле держится степенно, словно обязывает его к этому необыкновенная элегантность наряда, подчеркнутая великолепным хохолком из узких черных перышек. Всегда этот хохолок торчком, будто когда-то удивилась птица да так и забыла его опустить на всю жизнь. Только в полете набегающий поток воздуха прижимает хохолок к спине, а когда чибис взволнован, он еще больше подчеркивает его возбуждение или тревогу.

Последние чибисы попадаются на Верхнем Дону глубокой осенью, почти в предзимье. Не больные, бескрылые птицы, а здоровые, неутомимые летуны. Осенний пролет чибисов проходит незаметно, он больше похож на обычные кормовые кочевки, и улетающие чибисы не вызывают тех чувств, как покидающие родину журавли. Может быть, потому, что стаи эти высоко не поднимаются, а, пролетев немного. опускаются на землю снова, кружат, возвращаются и, как темные облачка, исчезают за горизонтом совсем не в том направлении, куда должны спешить перелетные птицы. Словно не в пути они, а разыскивают места посытнее. И попробуй уследи за ними! А оказывается, что местных птиц давно уже нет, что сменили их те, которые первыми пролетали тут весной, а потом исчезают и они.

На весеннем пролете чибисы - такие же гонцы весны, как жаворонки, скворцы, журавли. Их не страшат последние ночные морозы. Была бы днем открытая, оттаявшая земля, в которой уже ожили насекомые, черви, мокрицы. Сильный весенний снегопад, который в Черноземье случается и в апреле, обращает этих смелых птиц в бегство. Однако с началом гнездования они перестают бояться снега. Сыпанет вдруг свинцово-серая туча густым и крупным белым пухом и в несколько минут покроет им поля, луга, дороги. И, присыпанные этим сыроватым снежком, лежат на гнездах, грея яйца, чибисы. Уплывет туча, зазвенят в белесоватой вышине жаворонки, и раздастся у превратившейся в маленькое озерцо низинки чибисиное "ффух-ффух-ффух", а потом "и-и-ийэх". Смотрите! Чибисы токуют!

Текст взят из книги Семаго Л.Л., Птицы. - М. Мысль. 1994.