
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск

*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
**** Х И М И Я * И * Ж И З Н Ь ***************
*******************************************************************
** Сообщение UCS-INFO.965, 21 января 2003 г. *
*******************************************************************
Тяжелые металлы

РТУТЬ В КАЗАХСТАНЕ - УГРОЗА ОМСКУ В РОССИИ
Радио Свобода: "Запретная зона". 16.01.2003

Марина Катыс: Говорит Радио Свобода. В эфире экологическая программа
"Запретная зона". У микрофона автор и ведущая Марина Катыс.
О том, что в Павлодаре разлиты тысячи тонн ртути, представители
Главного управления по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям
Омской области совершенно случайно узнали в 1996 году из средств массовой
информации. На химическом заводе в Павлодаре, который находится всего в
3 часах езды на машине от Омска, с 1975 по 1993 годы производили
каустическую соду, используя при электролизе ртутные катоды.
Производственные стоки, содержащие ртуть, сбрасывались в расположенное
рядом озеро Былкылдак.
Время от времени на заводе случались утечки ртути. Учитывая все это,
рабочим "за вредность" выдавали молоко и путевки на курорты.
Об истории вопроса рассказывает доктор химических наук, президент
Союза "За химическую безопасность" Лев Федоров.
Лев Федоров: В Павлодаре решением товарища Сталина был задуман, а уже
решением товарища Хрущева был построен завод химического оружия - самый
передовой завод химического оружия, который только можно было себе
представить. Планировали выпускать зоман и V-газ. И планировали этим
заводом (если бы он вошел в строй) заменить Волгоградский завод химоружия,
который стал грязным "до некуда".
А поскольку любое химоружие начинается с хлора, то электролиз хлора
планировали осуществлять передовым - по тем временам - способом, то есть
с ртутным катодом. И вот жидкая ртуть оказалась элементом борьбы с
американским империализмом.
Действительно, в цехе электролиза стояло 68 электролизеров, в каждом
из них было 2,5 тонны ртути. Таким образом, 1 130 тонн ртути, которые
прошли через этот цех - это медицинский факт.
И сейчас вопрос только в том - где эти 1 130 тонн?
Ученые Казахстана, для которых ртуть - не новинка (ртутное загрязнение
для Казахстана - серьезная беда), провели исследования, нашли ртуть -
разумеется, под фундаментом этого уже ныне снесенного цеха электролиза.
1 000 тонн там есть.
Ситуация такова: это ртутное пятно движется в сторону Иртыша со
скоростью примерно 50 метров в год. То есть к 2050 году, если не будет
принято мер, возможно, ртуть потихонечку доползет до берега Иртыша.
Не надо забывать, что сам завод строили по постановлению ЦК КПСС и Совета
Министров 1959 года, и по этому постановлению его ориентировали на
водообмен не с Иртышем, его поставили на берегу озера (они назвали это
"пруд-отстойник"). Это просто нормальное озеро Былкылдак. И все сбросы
шли в это озеро. От завода до Иртыша 5 километров.
Марина Катыс: В начале 1990-х годов химический завод в Павлодаре
обанкротился, и все цеха (в том числе - и цех ртутного электролиза) были
остановлены. В 1994 году кабинет министров Казахстана специальным
постановлением закрыл производство. Министерству промышленности и
министерству экологии Казахстана было поручено принять меры и выполнить
демеркуризационные работы (то есть собрать и утилизировать ртуть).
Тогда-то и выяснилось, что более 1 000 тонн ртути ушло под землю в
основание цеха и в озеро Былкылдак.
Сотрудники штаба гражданской оборы и чрезвычайных ситуаций Омской
областной и Омской городской санитарно-эпидемиологических станций выезжали
на завод в 1996 году. По их словам, ртуть была разлита по полу цеха, и они
ходили по ней. Тогда же губернатор Павлодарской области господин Жакеянов
объявил о введении чрезвычайного положения.
Омский региональный общественный центр "Ясень" предоставил мне
материалы исследований, проведенных профессорами Омского танкового
института и штабом гражданской обороны. Цитирую:
"В результате комплексного геологического обследования установлено:
1. В бетонных полах и грунтах цеха ртутного электролиза сосредоточено
около 970 тонн ртути.
2. Загрязнена ртутью поверхность промплощадки общей площадью 520 000
квадратных метров.
3. Ртутное пятно, преимущественно - в форме хорошо растворимой сулемы,
перемещается на северо-запад. Объем загрязненных вод - 2 000 000 кубометров.
Таким образом, на территории города Павлодар и прилегающих к нему
районов общей площадью более 500 000 квадратных километров формируется
поток подземных вод, загрязненный ртутью, представляющий реальную угрозу
загрязнению Иртыша".
Была разработана специальная программа локализации источника
загрязнения, которая получила название "Стена в грунте". Стоимость
проекта - 13 миллионов долларов. Суть его состояла в том, чтобы после
ликвидации цеха электролиза, в основании которого скопилась ртуть,
прорыть по периметру цеха траншею глубиной 20 метров и забить ее глиной,
не пропускающей ртуть. Работы начались в 1994 году.
Продолжает доктор химических наук Лев Федоров.
Лев Федоров: Это был мощнейший завод химоружия. Американцы очень
внимательно за ним следят. Прошлым летом целая делегация приезжала
проверять - не готовят ли они химоружие? - Не готовят. Цех разрушен.
Привлечены международные фонды. 10 лет они вокруг этого завода ходят.
Дошло до того, что демеркуризация этой территории вошла в национальную
программу по устойчивому развитию. Премьер-министр взял лично под контроль.
Министра экологии он туда гоняет, проверяет.
Я не хочу слишком хвалить официальные власти Казахстана. Но, в данном
случае, надо быть справедливым. Они хотят вокруг этого тысячетонного
ртутного пятна сделать стенку из глины. Такая технология известна.
В позапрошлом году они ворчали, что не дали денег. В прошлом году дали
денег - все, в полном объеме. Стенка строится. Для переработки
загрязененного грунта уже построена печка, и первые сотни килограммов
ртути из этой печки вышли "на-гора". Казахстанские власти планируют, что
к 2004 году они вокруг этого пятна построят стенку из глины и, таким
образом, вообще остановят его движение в сторону Иртыша. Тогда проблема
будет решена.
Работали на заводе по-варварски. На тонну каустика, по науке,
полагается потратить 300 грамм ртути в виде катода. Фактически они
тратили 5,5 килограммов. То есть в 20 раз превышали расходные нормы.
И сейчас, когда ученые начали считать, куда делась ртуть, которая прошла
через цех, получилась очень смешная бухгалтерия: столько-то в воздух,
столько-то в воду, столько-то в почву. И когда они все "сальдо с бульдами"
сложили, оказалось - 20 процентов. 80 процентов ртути неучтенным образом
исчезли.
Марина Катыс: В 1997 году сотрудники Омского отделения Международной
академии экологии и безопасности жизнедеятельности взяли на анализы пробы
воды из озера Былкылдак. Предел допустимой концентрации ртути был превышен
в 24 тысячи раз. Ученые создали полевую лабораторию - брали на анализы
пробы почвы, воды, планктона, рыбы. Результат оказался ошеломляющим.
Предел допустимой концентрации в некоторых местах был превышен в несколько
десятков тысяч раз. В 2000 году омские исследователи обнаружили ртуть уже
в 100 метрах от Иртыша. Ртутное загрязнение крайне опасно для человека.
О последствиях такого поражения рассказывает президент Союза "За
химическую безопасность" Лев Федоров.
Лев Федоров: Это очень серьезно. Это северный кусок Павлодара, 8-е
производство. В садоводческих товариществах ртуть в подземных водах - в
опасных количествах. Это - да. В почве - да, в опасных количествах. То
есть, лук, морковь, там все уже загрязнено. Поэтому там и территорию тоже
придется чистить. То есть перерабатывать весь грунт на установке, которая
уже начала потихонечку функционировать.
Сама по себе ртуть ужасно опасна, потому что, в отличие от многих
других элементов, она довольно активно уходит в окружающую среду. Очень
активно распространяется по воздуху. В данном случае нас должно заботить,
естественно, распространение по воде - в воде ртуть сразу превращается в
метилртуть, попадает в рыбу, рыба - на стол трудящихся. Когда "на стол
трудящихся" попадает ртуть, то тут совсем уже плохо, потому что она
проникает через стенки мембраны. Это значит, что беременная женщина после
того, как поест рыбу, фактически начинает кормить ртутью своего еще
нерожденного ребенка. А дальше - ребенок рождается с церебральным
параличом мозга.
Ну а так, в общем, ртуть, конечно, собирается в печени, почках,
селезенке. Это как обычно.
В этом смысле она является всемирной, глобальной экологической
проблемой.
Марина Катыс: По данным Омского регионального общественного центра
"Ясень", специалисты Киевского научно-исследовательского института
"Госниихлорпроект" пришли к выводу, что если ртутное загрязнение
достигнет Иртыша, концентрация ртути в реке будет достаточной для того,
чтобы привести к вымиранию всего населения области.
В начале 1950-х годов прошлого века люди, жившие в рыбацких деревушках
вдоль залива Минамата в Японии, начали умирать от таинственной болезни.
Они гибли в страшных мучениях, а на их лицах застывала гримаса, похожая
на улыбку. Болезнь назвали "улыбка Минамата". И лишь некоторое время спустя
было установлено, что неизвестное заболевание не что иное, как отравление
ртутью. Оказалось, что погибшие ели моллюсков, выловленных в заливе.
Анализ показал, что в мясе моллюсков было необычайно высокое содержание
ртути.
Слово Льву Федорову.
Лев Федоров: Вся беда в том, что в России нет болезни Минамата. Наши
медики, в России, охотно говорят про японскую болезнь Минамата, но не
находят объектов своего внимания профессионального у нас в стране. А что
там было? Такой же завод работал на берегу залива Минамата-бэй. Начали
болеть люди. Залив перекрыли, обмен рыбой между морем и заливом остановили.
Построили институт, и институт потом чистил бухту, территорию и лечил
людей. В 1993 году институт доложил правительству, что - все, восстановлена
окружающая среда, люди могут жить спокойно. И правительство после этого
извинилось перед жителями Минамата-бэй.
Если бы наши санитарные врачи хотели, они бы давно нашли место для
приложения своего профессионального внимания по поводу болезни Минамата,
например, на берегу Братского водохранилища. Они там найдут все, что нужно.
Это - во-первых.
Во-вторых, те формы ртути, из-за которых все в Японии случилось, до
сих пор используются в наших пестицидах. Скажем вот, известный пестицид
гранозан запрещен во всем мире, кроме одного государства. Это государство
называется - "Российская Федерация". Им протравливали зерно десятилетиями.
То протравленное зерно, естественно, давало медленное отравление. Особенно
это сказывалось на детях.
Так что тут очень много переплетено.
Марина Катыс: Лев Федоров упомянул о том, что у людей, проживающих на
берегах Братского водохранилища, вполне возможно появление признаков
болезни Минамата. Это связано с тем, что в 1950-х годах рядом с Братской
ГЭС на берегу водохранилища был построен Усольский химический комбинат.
Лев Федоров: Он был построен раньше Павдодарского. Ориентирован он был
изначально на Ангару, а реке 40 процентов рыбы отравлено той ртутью. И
если говорить всерьез - Павлодарский завод терял тонну ртути в год, а
Усольский завод, который на берегу Ангары, терял 20 тонн. Вся эта ртуть
попала в водохранилище (в отличие от Павлодара), и если сейчас
систематизировать всю ртуть, которая находится на дне Братского моря,
то это будет половина мирового производства ртути. Вот сколько ртути лежит
на дне Братского моря.
Марина Катыс: А сколько лет функционировал Усольский завод?
Лев Федоров: С 1950 года и до - примерно - 1998 года.
В 1998 году была уже совсем смешная история. Когда уже всем стало
невмоготу, губернатор там уже включился, шум поднялся, стали закрывать
цех электролиза. Как они его закрывали? Упустили 25 тонн ртути, и просто
сбросили, к чертовой матери, в канализацию. Так что она уплыла.
Марина Катыс: Если завод проработал почти 50 лет и каждый год терял по
20 тонн ртути.
Лев Федоров: Да.
Марина Катыс: то это 1000 тонн.
Лев Федоров: Это - та ртуть, которая напрямую посчитана. А та, что не
посчитана, она находится в том же водохранилище.
Марина Катыс: То есть, мы можем говорить о том, что на дне Братского
водохранилища лежит около 1 000 тонн ртути.
Лев Федоров: Да.
Марина Катыс: То же самое, что утечка в Павлодаре.
Лев Федоров: Да, да. За исключением пустячка. В Павлодаре эта ртуть еще
в земле, и в воду Иртыша она никогда не попадет. Вот в этом я твердо
уверен. А в Ангаре она уже находится.
Марина Катыс: Какое-то внимание уделяется этой проблеме?
Лев Федоров: На уровне губернатора. Не складывается так, чтобы этой
проблемой вплотную занялось государство. Хотя она выглядит жестоким
образом, потому что ртуть уже - на дне Братского водохранилища. Она уже
там находится, и она уже в рыбе, она уже в рационе трудящихся, ну, и так
далее.
И я даже не очень понимаю, как эту проблему можно решать. Дорогостоящая
история. Гораздо дороже, чем в Казахстане.
Марина Катыс: Но вернемся к проблемам Иртыша, одной из крупнейших рек
России. Длина Иртыша превышает четыре тысячи километров. По протяженности
он превосходит Енисей и Обь. Бассейн Иртыша превышает Волжский и охватывает
более полутора миллионов квадратных километров. Но главное: Иртыш -
единственный источник водоснабжения Омской области. Его воду используют
также Тюмень и Тобольск.
О юридических аспектах возможного загрязнения Иртыша ртутью с
Павлодарского завода в Казахстане я беседую с кандидатом юридических наук
президентом Института эколого-правовых проблем "Экоюрис" Верой Мищенко.
То, что касается павлодарского загрязнения ртутью, это сейчас территория
Казахстана, а ртутное пятно движется в сторону Иртыша, в сторону Российской
Федерации. И как в этом случае могут быть урегулированы экологические
взаимоотношения между двумя государствами? Кто должен заниматься ликвидацией
последствий ртутного загрязнения, кто должен платить за это?
Вера Мищенко: Тут отношения межгосударственные, как вы правильно сказали.
Поэтому, в принципе, эти проблемы должны решаться на правительственном
уровне, на основании, в данном случае, двусторонних соглашений между
Россией и Казахстаном. Но, насколько мне известно, прямых таких соглашений
по экологическим вопросам, касающимся загрязнения и - особенно -
трансграничного загрязнения, у нас нет.
Россия, к сожалению, не ратифицировала соответствующую Конвенцию об
оценке воздействия в трансграничном контексте. Поэтому международное
право тут не сработает.
Но есть, конечно, общие нормы. Если будет причинен ущерб одному
государству, то в любом случае государство может потребовать возмещения
своего экологического вреда от другого государства. Другой вопрос, что в
данном случае это будет вопрос доброй воли - возместит ли другая сторона
или нет?
Может идти речь и о конкретных виновниках, о конкретных предприятиях -
виновниках ситуации. Тут несколько проще. Они не обладают таким иммунитетом,
каким обладают страны и их правительства, и тут возможны иски даже со
стороны граждан и со стороны органов местного самоуправления с требованием
возмещения экологического вреда и предотвращения дальнейших экологически
вредных последствий к конкретным предприятиям.
В принципе, российские граждане могут требовать компенсации, вреда
здоровью - с российского правительства, которое не принимает должных мер:
не заключает договора с Казахстаном, не решает эти вопросы на
государственном уровне. У нас сейчас новый Закон действует "Об охране
окружающей среды". Он действует с января прошлого года. Там гражданам и
общественным организациям предоставлено право требовать возмещения
экологического вреда не только того, который они, так сказать, лично
потерпели (вреда, допустим, здоровью, причиненного экологическим
правонарушением), но, по смыслу этого закона, граждане могут потребовать
возмещения экологического вреда, причиненного и государству, причиненного
в результате загрязнения конкретного природного ресурса или разрушения
конкретного природного объекта.
Таких дел пока нет, потому что закон новый, и судебная практика еще
не наработана, но теоретически это возможно.
Марина Катыс: Дело в том, что химический завод в Павлодаре не существует
как юридическое лицо. Этой проблеме почти 10 лет, и сейчас эта ртуть -
ничья. Казахстанские власти апеллируют к тому, что Россия является
правопреемником СССР, значит - наследует все проблемы, возникшие в период
действия этого государственного устройства. И именно Россия должна
заплатить за демеркуризацию этих громадных территорий и ликвидацию
1 000 тонн ртути.
Вера Мищенко: Россия действительно признала себя правопреемником СССР
во многом, в том числе - в вопросе различных тестовых атомных взрывов,
которые производил СССР. Сейчас ответчиком по этим искам выступает
Минобороны России. Россия признала себя правоприемником поэтому, по логике
вещей, российские граждане, в первую очередь, должны, обращаться к своему
правительству. Причем в судебном порядке можно требовать и демеркуризации,
и всего остального.
Другой вопрос, что все это требует огромных экономических затрат. То
есть, с юридической точки зрения, мы имеем право требовать от нашего
правительства, а наше правительство может на международном уровне -
решать эти вопросы с казахстанским правительством. Но тут все упирается
в деньги. Тут даже не столько правовой вопрос, сколько вопрос эффективности
таких договоров, эффективности действующего законодательства.
Марина Катыс: Сейчас это ртутное пятно пока еще не достигло водного
бассейна Иртыша. То есть, событие экологического вреда для россиян еще не
наступило. Но, с другой стороны - стоит ли ждать, когда оно наступит,
потому что это будет экологическая катастрофа всего бассейна Иртыша и
Оби? Можно ли подавать какие-то упреждающие иски?
Вера Мищенко: Конечно. У нас действует Министерство природных ресурсов,
которое обязано не только ликвидировать уже причиненный вред, оно обязано
еще и предотвращать этот вред, и принимать соответствующие меры. Частично
это в компетенции МЧС России. Граждане и общественные организации могут
потребовать (желательно в письменном виде это делать, конечно) от этих
двух министерств принятия предупреждающих мер по недопущению дальнейшего
загрязнения и распространения этого пятна.
Если меры не будут приняты, можно подавать жалобы и иски против этих
министерств за их незаконное бездействие, потому что у этих министерств
эти проблемы - в компетенции. Значит, они обязаны принимать меры, они
обязаны изыскивать финансы. Если у них нет собственных финансов, они
обязаны запрашивать правительство, Государственную Думу, в конце концов,
и эти средства изыскивать. Если они мер не принимают - со стороны граждан
возможно обращение в суд. Выход, в общем-то, все равно один. Надо подавать
эти иски и жалобы, надо обращаться и гражданам, и общественным организациям,
надо пытаться эту практику создавать, потому что, в принципе, другого
пути нет.
Марина Катыс: Существует еще Усольский комбинат на Братском
водохранилище, который был ориентирован на сброс сточных вод
непосредственно в водохранилище. И, как выясняется, на дне Братского моря
лежат почти те же самые 1 000 тонн ртути. То есть здесь ртуть уже попала
в большой водный бассейн. И что делать жителям?
Вера Мищенко: В письменном виде требовать от государственных органов и
от органов местного самоуправления каких-то действий (сначала - в
досудебном порядке). Требовать возмещения вреда здоровью, если он уже
причинен. Требовать ликвидации этого загрязнения и принятия соответствующих
мер со стороны органов охраны окружающей среды, в данном случае - органов
Министерства природных ресурсов, и органов госвласти, и субъектов
Федерации, и России в целом. Требовать направления бюджетных средств
именно на эти нужды.
Не молчать. Требовать, в конце концов, отселения, если нет
возможности быстрой ликвидации такого загрязнения. Примеры таких исков
есть. Это - правовые возможности, но опять же наши правовые возможности
всегда существуют в рамках возможностей экономических.
Марина Катыс: Братская ГЭС - это достаточно удаленный от российского
центра регион, и, скорее всего, люди просто не знают - куда им обращаться.
"Экоюрис" существует в Москве, а в сибирских регионах есть ваши
представительства?
Вера Мищенко: Мы с 1996 года координируем российскую сеть юристов-экологов,
защищающих общественные интересы. Например, в Иркутске действует организация,
которая называется "ЭПРА" сокращенно (это Фонд экологического права).
Граждане могут в этой организации проконсультироваться, если это требуется -
им помогут написать документы в суд, окажут правовую поддержку.
Марина Катыс: Итак, подведем некоторые итоги. В настоящее время ртутное
пятно движется по направлению к реке Иртыш со скоростью 50 метров в год.
Если усилия казахстанских специалистов окажутся тщетными, через 50 лет
ртуть достигнет бассейна Иртыша. Последствия этого будут катастрофическими
для всего региона.

**************************************************************
* Бюллетень выпускается Союзом "За химическую Безопасность" *
* (http://www.seu.ru/members/ucs) *
* Редактор и издатель Лев А.Федоров. Бюллетени имеются на *
* сайте: http://www.seu.ru/members/ucs/ucs-info *
* *********************************** *
* Адрес: 117292 Москва, ул.Профсоюзная, 8-2-83 *
* Тел: (7-095)-129-05-96, E-mail: lefed@online.ru *
************************** Распространяется *
* "UCS-PRESS" 2003 г. * по электронной почте *
**************************************************************

Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск

Подпишитесь на электронный бюллетень "Химия и жизнь"