
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест
Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС
Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС
Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск
*******************************************************************
*  П Р О Б Л Е М Ы  Х И М И Ч Е С К О Й  Б Е З О П А С Н О С Т И  *
*******************************************************************
****       Х И М И Я *  И *  Ж И З Н Ь              ***************
*******************************************************************
**                      Сообщение UCS-INFO.924, 1 октября 2002 г. *
*******************************************************************
                                                    Грязное прошлое

                    "МАЯК": ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

    ДАВНЯЯ КАТАСТРОФА
    Пресс-конференция экологических и правозащитных организаций
в связи с 45-лeтием аварии на ПО МАЯК.
    ТАЙНА ЯДЕРНОГО ВЗРЫВА
    29 сентября 1957 года в 16.20 местного времени на одном из опаснейших
в мире ядерных производств ПО МАЯК, расположенном в Закрытом административно
территориальном образовании ( ЗАТО) Озерск, Челябинской области Уральского
федерального округа произошел ядерный взрыв - взрыв емкости с жидкими
высокоактивными радиоактивными отходами, в результате которого в атмосферу
было выброшено не менее 20 млн. кюри.
    "Эта радиационная катастрофа, ставшая преступлением ядерной
промышленности перед человечеством, до сих пор остается загадкой. Она
стала трагедией тысяч людей, многие из которых облучились, были переселены
и страдают до сих пор, в том числе и моей семьи" - заявляет Надежда
Кутепова, руководитель общественной организации "Планета надежд" из
г.Озерска. "Мой отец, Гаев Лев Николаевич, родился и вырос в Свердловске
и в момент взрыва учился в Свердловском техническом училище. 30 сентября
1957 года, на следующий день после взрыва, он был отправлен ликвидировать
последствия аварии, о которой ничего толком не знал".
    Их не спрашивали о согласии и не предупреждали о последствиях. Лев
Гаев заболел раком прямой кишки через 28 лет после взрыва, был оперирован,
но затем у него был обнаружен рак легких и он умер в 1985 году в возрасте
47 лет. До сих пор доказать, что болезнь отца Надежды Купетовой явилась
следствием участия в ликвидации последствий ядерной аварии, не возможно.
Государству это невыгодно. Список заболеваний был составлен значительно
позже, и теперь уже нет доказательств, что он заболел и умер именно от
того, что был ликвидатором.
    Официальные данные об аварии были впервые открыты под давлением
широкой общественности в начале девяностых годов прошлого века. Согласно
официальной версии, в результате потери контроля за системой охлаждения в
одной из банок образовалась гремучая смесь, которая и привела к взрыву.
Однако некоторые эксперты, как сообщает в своей книге, опубликованной в
2002 году известный журналист В.Ларин, из Минатома в приватных беседах
сообщают, что профессиональные атомщики считают, что это был полноценный
ядерны взрыв, причиной которого стало накопление критической массы в
резервуаре с высокоактивными ЖРАО. По их мнению, только такой взрыв мог
отбросить бетонную крышку далеко в сторону. Мощность взрыва оценивается
в 70-100 тонн тринитротолуола.
    "В ликвидации последствий аварии 1957 году участвовала и моя семья, -
добавляет  уроженка села Татарская Караболка Челябинской области Флорида
Жамилова.  "Нашу деревню постигла печальная участь. Над нами поставили
эксперимент, мы, малолетние дети участвовали в работах по ликвидации,
наша деревня попала под ВУРС, и даже был некий приказ о ее выселении.
Но до сих пор мы не можем найти правды и доказать, что мы были
ликвидаторами, государство всеми силами пытается доказать обратное."
   К сожалению, судьба всех ядерных производств, как поточных, так и
научно-исследовательских неизбежно связана как с авариями, так и с
плановыми выбросами радиоактивных веществ на окружающие территории.
Атомщики всегда говорят - этого не должно быть, мы все рассчитали, но
аварии происходят. "Наш фонд, - говорит Николай Щур, руководитель фонда
"Экология" - проводит исследования радиоактивных загрязнений на территории
Челябинской области в местах расположения двух наиболее известных ядерных
комплексов Урала ПО МАЯК (ЗАТО Озерск) и ВНИИЯФ (ЗАТО Снежинск). И в том,
и в другом месте, несмотря на разницу профилей ядерных производств,
наблюдается похожая картина производятся загрязнения, как плановые, так
и аварийные, но, поскольку радиацию не пощупать, ни понюхать нельзя, все
скрывается. Люди обращаются только тогда, когда умирать начинают буквально
друг за другом. В нашем распоряжении имеются документы и данные
исследований, доказывающие, что вот авария была, загрязнение произошло.
Официальные же лица предприятий продолжают все отрицать".
    "Это крайне необходимо для Минатома - продолжать скрывать истинные
данные об авариях и загрязнениях, - дополняет Татьяна Щур, руководитель
Снежинской правозащитной группы "Рука помощи". - Это позволяет сваливать
всю вину за болезни населения на иные причины и обстоятельства, нежели
на радиоактивное загрязнение, а значит держать общественное мнение в узде
и продолжать поддерживать миф о безопасности ядерной отрасли". Есть еще
один момент, о котором необходимо упомянуть. Все эти производства
расположены на территории ЗАТО, а это система Советский союз в миниатюре.
Та же секретность, только теперь это секретность не от внешнего мира, а
от всех остальных, кто за проволокой. Если на любом из существующих ядерных
производств сегодня произойдет какая-то катастрофа, никто ничего не узнает.
Доказать это можно будет только в том случае, если много людей увидят эту
аварию собственными глазами, или заснимут на пленку, противном случае,
чтобы ни показывали ваши приборы, все опровергнут и скроют правду, а вас
будут преследовать. "Я могу упомянуть здесь случай моего мужа, который
несколько лет назад был по формальному поводу привлечен к уголовной
ответственности, а на самом деле он обнаружил мощнейшее радиоактивное
загрязнение в г.Снежинске, угрожающе здоровью сотен людей, рассказывает
Татьяна Щур, руководитель Снежинской правозащитной группы "Рука помощи".
    Недофинансирование научных исследований о влиянии ядерных производств
на здоровье населения, отсутствие законодательства о защите прав работников
ядерных производств сообщающих о нарушениях в технологиях производства,
недостаточное финансирование программ, связанных с выплатой компенсаций
населению, пострадавшему вследствие радиационного воздействия позволяют
ядерным ведомствам скрывать все последствия их деятельности и
манипулировать экономическим благосостоянием нации и здоровьем популяции.
    Сегодня, когда Минатом из военного ведомства по сути превратился в
коммерческое и стремится занять передовое место на мировых рынках,
работая при этом на абсолютно изношенном и устаревшем оборудовании,
износ которого составляет порядка 70%, человеческой популяции Уральского
региона как никогда угрожает все та же невидимая опасность. Поэтому
населению необходимо как никогда четко и ясно представлять себе, что
совершено Минатомом за годы функционирования ведомства, на какие ухищрения
он готов пойти ради выгоды, и на какую плаху он готов отправить каждого,
кто встанет у него на пути.
    Контактная информация
    Н.Кутепова, nadya@nadya.chel-65.chel.su
    Т.Щур, schoor@snezhinsk.ru
        Источник: nadya@nadya.chel-65.chel.su, 1 октября 2002 г.

    СЕГОДНЯШНИЕ РЕАЛИИ
    ЯДЕРНАЯ ПОМОЙКА? ЗЕЛЕНАЯ ЛУЖАЙКА!
    Окрестности секретного завода "Маяк", что в Челябинской области,
похоже, действительно самое страшное место на Земле по радиоактивности.
Но вместе с тем радиационная опасность в России уменьшается быстрее, чем
в странах Запада, считает вице-президент РАН Николай Лаверов, о чем и
рассказал корреспонденту газеты "Версты" Михаилу Дмитруку.
    В Академии Николай Павлович курирует науки о земле. Председатель
межведомственной экологической комиссии при Совете безопасности, член
коллегии Минатома, член военно-промышленной комиссии. Был председателем
специальной комиссии по стратегическим ядерным силам и их развитию...
Такое множество ипостасей позволяет ему, как никому другому, объективно
оценивать реальную ситуацию в экологии вообще и в радиационном
загрязнении в частности.
 - У нас было 14 программ, связанных с радиационной безопасностью.
Некоторые из них делались еще при советской власти, другие - в период
перестройки. Такая каша получилась - невозможно понять, что на самом деле
сделано, что не завершено и как двигаться дальше. Но руководство страны
приняло решение разработать единую программу. Она уже подготовлена и
утверждена правительством. Программа хорошо продумана, и на нее
предусматриваются серьезные ассигнования, главным образом за счет Минатома.
    Что будет делаться в первую очередь?
 - Наипервейшая проблема - НПО "Маяк" в Челябинской области. Очень
тяжелое место. Там только на поверхности озера Карочай около 200 млн кюри.
    Сколько это "Чернобылей"?
 - Примерно четыре. Кроме того, под озером Карочай образовалась линза
подземных вод площадью 20 км2. В округе берут воду из подземных источников,
а язык линзы перемещается к этим водозаборам. Мы вынуждены их закрыть и
искать новые, безопасные. Придется закрыть и озеро Карочай. На нем уже
укреплены плотины и снижена опасность прорыва вод в реку Теча.
    Челябинские экологи бьют тревогу, говоря, что в ближайшие 10 лет
будет отравлена чуть ли не вся питьевая вода Южного Урала. Что же делать
с жидкими радиоактивными отходами?
 - Остекловывать. Эти специальные капсулы практически экранирует все виды
излучения. Их помещают в бетонные хранилища на 50 лет, и никакой опасности
эти отходы более не представляют.
    За последние годы нами остеклованы отходы с суммарным излучением в
300 млн кюри. Ни одна страна не имеет такого результата, впрочем, как и
отходов. Несмотря на все сложности, которые возникали в период реформ, мы
выполнили на "Маяке" колоссальный объем работ. Просто удивительно, как
мы смогли это сделать.
    А как обстоит дело cо строительством Южно-Уральской АЭС, о которой
было так много шума?
 - Экологический аспект этой проблемы обсуждался еще в правительстве
Черномырдина. Мол, на Южном Урале все отходы, особенно в водоемах, убрать
невозможно, но их воду можно использовать для охлаждения атомных реакторов.
Пропустив через себя озера с отходами, АЭС убрала бы их активность... Но
такое предложение вызвало колоссальный шум - и все было заторможено.
Никаких новых решений о строительстве станции нет.
    Что ждет "Маяк", а главное - окрестности через 10-20 лет?
 - Все-таки я думаю, что к тому времени будет построена атомная станция
на Южном Урале. Энергетическая недостаточность в этом регионе совершенно
очевидна. Карочай по проекту станет зеленой лужайкой. Контроль за
распространением линзы подземных вод будет осуществляться очень жестко. Мы
уже сформулировали точку зрения, что линза - это действительно своеобразное
захоронение жидких отходов.
    Радиоактивные промышленные загрязнения стали сегодня проклятием для
всех развитых стран. Когда-то американские ученые предлагали разрушать
радиоизотопы на ускорителях. Будет ли это делаться в России?
 - Да, американцы возлагали большие надежды на разрушение в ускорителях
изотопов, излучающих альфа-частицы. Но исследования показали, что это
утопия. На крупном международном совещании, которое недавно прошло в США,
эта возможность была полностью забракована. В процессе разрушения все равно
появляются долгоживущие изотопы, и ничего сделать с ними невозможно. Поэтому
любые вещества, несущие альфа-частицы, мы обязаны помещать под землю на
длительный срок. К примеру, планируется создание хранилища на "Маяке".
Соответственно, там останется склад боеголовок, будет продолжать работу
завод по получению изотопов для народного хозяйства.
    Выходит, в России самое больное место - "Маяк"?
 - И вообще в мире. Это совершенно уникальное явление, ничего подобного
больше нет нигде. Поэтому к "Маяку" приковано внимание практически всех
специалистов, которые занимаются миграцией радионуклидов. Здесь надеяться на
"авось пронесет" никак нельзя. Если не заниматься регулярным остеклованием
отходов, они будут скапливаться, и мы опять попадем в замкнутый круг.
    А что делать с топливом для атомных лодок, которые отслужили свой срок?
 - Если мы выгрузим отработанное ядерное топливо из субмарин, но не поместим
его в сухие хранилища, то создадим опасность чернобыльской ситуации. А
выгрузку надо делать как можно быстрее, потому что отслужившие лодки уже
начали тонуть. Например, в Петропавловске-Камчатском атомная подлодка пошла
ко дну прямо у причала. Был даже случай, когда при перегрузке топлива
взорвалась реакторная часть лодки.
    По специальному постановлению уже выведены из действия 180 подводных
лодок. Большая их часть сосредоточена на Северном флоте, меньшая - на
Тихоокеанском. Самая главная проблема, с которой мы столкнулись, - нет
возможности выгружать топливо. Для этого нет соответствующих установок,
негде размещать топливо, не на чем перевозить его на тот же "Маяк".
Например, в самом центре Северодвинска сейчас находится на плаву около 20
реакторов!
    Зато в этом городе с помощью норвежцев построено прекрасное хранилище
жидких отходов. И еще уникальный завод для очистки от радионуклидов. Очень
хорошо наладили утилизацию твердого остатка. Я думаю, это прообраз тех
структур на судоремонтных заводах, где будут резать подводные лодки.
    Сколько же нужно средств, чтобы довести решение этой проблемы, как вы
говорите, до зеленой лужайки?
 - Чтобы разрезать лодку, утилизировать все отходы и захоронить их, нужно
затратить примерно половину средств, которые ушли на строительство
субмарины. Эти работы для нас просто разорительны. Расчленение субмарины -
очень сложный технологический процесс.
    Американцы делают просто: вырезанные реакторные отсеки откатывают прямо
на завод, где и оставляют. А в России набрало большую силу движение за то,
что все радиоактивное надо куда-то увозить. Мы ничего не сможем сделать,
пока не решен вопрос, можно ли хранить на заводе или вблизи него вырезанные
реакторы. В любом случае нам надо очень жестко организовать соблюдение
правил безопасности.
    Наверное, в первую очередь это проблема отработанного ядерного топлива?
 - Да. Сразу перевозить его нельзя: есть опасность взрыва. Топливо можно
загружать в контейнеры и помещать их в бетонное хранилище сотового типа, о
котором я уже говорил. Либо, как делают американцы, опускать его в
десятиметровые скважины, окруженные толстыми металлическими трубами. В таком
виде отработанное топливо может храниться 40-50 лет. За это время оно станет
менее активным, но потом его все равно надо будет извлекать для переработки.
    Этот вопрос рассматривало правительство. Как председатель комиссии по
экологической безопасности, я поддержал Минатом в том, что отработанное
топливо в дальнейшем надо будет использовать. Ведь в него входят очень
ценные металлы: уран, плутоний и другие альфа-излучатели. Российские и
американские институты уже приступили к созданию так называемого
бокс-топлива, в которое входят эти элементы...
    Россия вовсю торгует ядерным топливом. На ее территорию свозят
радиоактивные вещества со всего света. Как это уживается с идеей
нераспространения ядерных материалов, которая становится все более
популярной в мире?
 - Мы производим ядерное топливо для Китая, Украины, Словакии, Финляндии,
Эстонии, Литвы, Кубы, Ирана. И, строго говоря, каждая из этих стран может в
перспективе сделать атомную бомбу. Чтобы исключить такую возможность, надо
будет потом возвращать топливо обратно в страну, которая его произвела.
Только государства с развитыми технологиями способны перерабатывать его,
извлекать из него полезные компоненты, запускать их в следующий цикл.
    В наших СМИ раздаются возмущенные голоса: мол, российские власти
благословляют ввоз зарубежных радиоактивных отходов в страну, и без того
истерзанную ядерными испытаниями и авариями.
 - Да, подают так, будто отходы рекомендуется ввозить в страну. На самом
деле у нас написано в 50-й статье Закона об окружающей среде, что не
разрешается ввоз ядерных отходов в Россию. Совсем другое дело - ввоз
ядерных материалов, к которым относится отработанное топливо. Раньше на
это не было ограничений. Но при введении 50-й статьи было записано, что
разрешается ввозить отработанное топливо лишь с тех зарубежных станций,
с которыми наши контракты были подписаны раньше.
    К чему это привело?
 - Тот же "Маяк" очень неплохо жил, когда завозил для переработки и
хранения топливо из Финляндии и других стран - ведь это очень хорошо
оплачивалось. А когда прекратился ввоз топлива из-за рубежа, положение
на "Маяке" значительно ухудшилось.
    Мы уже не получили несколько миллиардов долларов оттого, что не
заключаются новые контракты. И поэтому хотим поставить вопрос об изменении
50-й статьи. Если бы мы смогли построить сухие хранилища и ввозить топливо
из Японии и Тайваня, то получили бы колоссальную прибыль. Кстати,
Великобритания и Франция уже ввозят отработанное топливо для переработки.
Мировой рынок этих услуг сейчас оценивается в 17-18 млрд долларов. И
непонятно, почему мы отказываемся от денег.
    Итак, вы утверждаете, что, вопреки сообщениям прессы, в Россию не
ввозятся отходы с зарубежных АЭС?
 - Как член коллегии Минатома, я участвовал во всех обсуждениях этого
вопроса, в том числе на правительстве. И могу совершенно ответственно
заявить, что ни разу не ставился вопрос о завозе отходов с зарубежных АЭС
для захоронения в России. Ставился вопрос о завозе отработанного топлива.
Например, его предлагают японцы, но потом они хотят забрать свое топливо.
Мол, оно пробудет в России только 50 лет, пока закончится его высокоактивный
период. А потом они намерены у себя извлекать из него альфа-элементы, чтобы
снова вводить их в топливо. Японцы хотят хранить у нас свое топливо потому,
что их страна находится в зоне с очень высокой сейсмической активностью и
там велика опасность разрушения хранилищ.
    Может, нам не стоит особо беспокоиться о международной безопасности и
возвращать в Россию топливо, отработанное в странах, не имеющих атомного
оружия?
 - Это вопрос очень серьезный. Знаменитый ядерщик Тэллер утверждает: если
страна имеет радиохимическое производство и способна обогащать уран, то
ядерное оружие может сделать любой грамотный инженер. Если мы будем
оставлять в других странах отработанное топливо, они рано или поздно
сделают свою бомбу.
    Но если мы не передаем им технологии, а подписываем возврат, то всегда
имеем возможность проконтролировать, сколько мы ввезли топлива и сколько
вернули. Не перерабатывая топливо, они не смогут сделать атомную бомбу.
    По вопросу нераспространения наша позиция совпадает с американской?
 - Да, и сейчас американцы относятся к нам с большим уважением, потому что
мы не увеличиваем объемы получаемого плутония и согласны на длительное
хранение топлива, то есть сокращаем количество стран, которые могут
потенциально создать ядерное оружие. Еще они очень уважают нашу энергичную
линию на подземное хранение. Ведь у них было потрачено очень много денег
на бесплодные попытки разрушить альфа-излучатели с помощью ускорителей. А
мы сразу пошли по верному пути - закачали два с лишним миллиона кюри в
застойные воды. Если бы мы тогда этого не сделали, я не знаю, что делали бы
сейчас. С таким количеством отходов мы не справились бы ни за что.
                       "Версты", 15 апреля 2000 г.

**************************************************************
* Бюллетень выпускается Союзом "За химическую Безопасность"  *
*                       (http://www.seu.ru/members/ucs)      *
* Редактор и издатель Лев А.Федоров.   Бюллетени имеются на  *
* сайте:        http://www.seu.ru/members/ucs/ucs-info       *
* ***********************************                        *
*      Адрес:  117292 Москва, ул.Профсоюзная, 8-2-83         *
*      Тел: (7-095)-129-05-96, E-mail: lefed@online.ru       *
**************************     Распространяется              *
* "UCS-PRESS" 2002 г.    *     по электронной почте          *
**************************************************************
Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск
Подпишитесь на электронный бюллетень "Химия и жизнь"