|
|
| О нас | История и Успехи | Миссия | Манифест | |
Сети МСоЭС
Члены МСоЭС
Дела МСоЭС
Программы МСоЭС
СоЭС-издат
Новости МСоЭС
|
Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск
##################################################################
########## ЭКОЛОГИЯ И ПРАВА ЧЕЛОВЕКА ****************##
#######**** ****************************************************##
#### Сообщение ECO-HR.1187, 23 октября 2003 г. ****************##
##################################################################
Право на ответственную власть
РОССИЯ: ХИМИЧЕСКАЯ ВОЙНА ПРОТИВ МИРНЫХ СОГРАЖДАН
Последний по времени случай явного (не мифического) применения ОВ
относится к событиям октября 2002 года, когда группа чеченских повстанцев
преодолела полстраны, проникла в Москву и захватила в заложники зрителей
мюзикла "Норд-ост", шедшего в Доме Культуры шарикоподшипникового завода
(угол улиц Мельникова и Дубровской).
Захват был осуществлен вечером 23 октября, после чего повстанцы,
угрожавшие взорвать зрительный зал вместе с заложниками, превратились в
обыкновенных террористов. Переговоры, которые власти вели в течение
двух дней, как сочли руководители страны, к результатам не привели, и
перед ними встал вопрос о штурме и о силовом освобождении заложников.
А их было порядка 750 человек, в том числе более 70 иностранцев.
Стратегию решения проблемы определил президент России В.В.Путин,
который во время той части беседы с руководителями ФСБ и МВД перед
штурмом, которая транслировалась по телевидению на всю страну, провозгласил:
"Главное - спасти жизни заложников". По-видимому, в остальной части беседы
акценты были расставлены иначе, ибо реальный штурм отличался от идеального,
намеченного президентом. Во всяком случае общественная комиссия, которая
проанализировала ход событий во время и после штурма, сообщила на итоговой
пресс-конференции прямо противоположное официальной задаче: "Совершенно
очевидна вторичность задачи по спасению людей. Первичной задачей было
уничтожение террористов, а что будет с людьми - это вторично".
После принятия политического решения о штурме с неизбежностью встал
вопрос о рациональном способе его практической реализации. Ситуация была
такова, что штурм по привычному для спецслужб стандартному сценарию был
явно неосуществим. Заложниками (зрителями) был заполнен весь зал, так что
никакие даже самые храбрые и искусные специалисты из группы захвата не
смогли бы достичь и обезвредить террористок со взрывчаткой на поясе - все
они находились непосредственно среди зрителей-заложников. Это был первый
и, пожалуй, единственный за многие десятилетия случай оправданности
применения инкапаситанта (химоружия несмертельного типа) для временного
вывода из строя всех людей, оказавшихся в поле действия полицейской
операции (правых и виноватых), с последующей селекцией.
И оно было применено.
При этом руководители штурма получили право полного распоряжения
жизнями всех террористов, что стало очевидным из заявления заместителя
министра МВД, сделанного во всеуслышание вечером накануне штурма.
Штурм захваченного здания состоялся на рассвете в субботу 26 октября.
Волна "несмертельного" ОВ была запущена специалистом-химиком через
приточную вентиляционную систему зрительного зала. Цель была достигнута,
и через непродолжительное время практически все обитатели зала -
террористы и заложники - оказались в спящем состоянии. Лишь несколько
заложников сознательно приняли меры против засыпания, что, впрочем, никак
не помешало ходу операции.
При реальном исполнении химической атаки "химик", очевидно, исходил
из того, что обе вентиляции (и приток, и вытяжка) в зале работали исправно,
иначе заложники и террористы долго не протянули бы во время 60-часового
сидения - воздух у них был общий. Зал клуба был стандартный, то есть обычный
концертный (клубный) зал постройки 1970-х годов с балконом (их было тогда
сооружено одновременно два, так что у группы захвата была возможность
потренироваться в другом зале в Москве, а у "химика" - ознакомиться с
технической документацией на вентиляцию именно этого здания). И он был как
бы обложен комнатами-кабинетами для занятий кружков. Приточная вентиляция
в зал шла непосредственно, то есть она была индивидуальной (по кабинетам
была своя вентиляция и в нее ОВ не вдували). Приток шел с крыши, так что
ОВ было задуто "химиком" прямо оттуда. Приточных входов в зрительный зал
было не меньше двух. Один приток находился на балконе, где было много детей,
однако облако ОВ сразу же должно было опуститься в партер. Второй приток
воздуха был в партере и входил он над последними рядами партера прямо под
балконом. Отсюда ОВ должно было медленно распространяться на весь зал.
По-видимому, здесь образовался застой - во всяком случае именно под
балконом в задних рядах партера было особенно много смертей.
После вдувания в зал волны "несмертельного" ОВ, достаточной, как
полагал "химик", для усыпления всех обитателей, в него проникла группа
захвата антитеррористического центра ФСБ. Ее участники знали о химическом
способе обездвиживания всех обитателей здания, заранее получили противоядие
(по-видимому, это был налоксон) и в противогазах не нуждались. Полная
свобода рук позволила группе захвата отыскать среди сотен спящих людей
террористов и расстрелять их на месте. Всех без исключения, вне зависимости
от наличия или отсутствия у них поясов со взрывчаткой и работоспособности
этих поясов. Взрыв был предотвращен. А потом в зал вошли спасатели, и
героическая фаза операции сменилась трагической.
Связано это было с тем, что военные химики, узурпировавшие еще с
советских времен все знание по вопросам боевого применения инкапаситантов,
оказались скверными профессионалами, а военные токсикологи скорее всего
вообще не были привлечены к планированию и осуществлению операции
руководством штаба (руководитель - заместитель директора ФСБ В.Проничев).
Вся страна с изумлением наблюдала за тем, как врачи нынешней России были
поставлены в столь же беспомощное положение, в котором оказались врачи
царской России в 1915-1916 годах во время первых немецких газовых атак.
Как будто советские военные химики и военные токсикологи не потратили
много десятилетий и бездну народных денег на подготовку страны к "защите"
от вражеских химических атак.
Детали случившейся трагедии таковы.
Концентрация ОВ в зрительном зале была явно более высокой, чем
требовалось для решения боевой задачи. Очевидно, план вентиляции зала
добывали напрасно (его, как сообщалось в прессе, предоставила А.Б.Пугачева),
и организаторы штурма устроили передозировку ОВ, очевидно, в расчете на
самые стойкие организмы - группу из нескольких десятков молодых террористов.
В данном случае, то есть с учетом фактического контингента заложников,
передозировку ни в коем случае нельзя было допустить, однако главный
"химик" штурма (и будущий анонимный Герой России) все-таки это сделал.
Вызволение из зала безжизненных тел зрителей группой московских
спасателей было осуществлено в рамках стандартного сценария эвакуации
пострадавших. Соответственно, операция по выносу тел из зрительного зала на
улицу была осуществлена без оказания на месте всем без исключения срочной
токсикологической помощи - спасателей на это просто не ориентировали.
При этом лишь единицам из числа пострадавших вкололи налоксон, который
считался средством возвращения к жизни после наркотического отравления в
общем случае - это было симптоматическое, а не специфическое средство
против отравления конкретными ОВ (если оно вообще существовало). Однако
и это импортное средство могло сберечь множество жизней, если бы его
использовали для спасения пострадавших, причем прямо в зале, а не только
для профилактики персонала группы захвата.
Что касается информационного обеспечения операции, то тут власти
были в своем репертуаре. Они твердо решили не информировать о примененном
"несмертельном" ОВ не только общество, но даже группу врачей города Москвы,
которые были привлечены как для эвакуации пострадавших зрителей, так и для
лечения тех, кого довезли до больниц живыми. В тот момент, когда руководитель
службы здравоохранения Москвы посылал кавалькаду из 50 машин скорой
помощи для эвакуации пострадавших, он не знал ни о факте применения ОВ, ни
тем более о самом ОВ - он искренне собирался спасать людей от огнестрельных
ранений. Фактически пострадавшим помогали не машины скорой помощи, не
оборудованные для оказания экстренной токсикологической помощи, а обычные
автобусы ограждения, с помощью которых по больницам были развезены сотни
людей (живых и уже погибших), которых спасатели просто вынесли на улицу и
разложили по тротуару у здания клуба. Причем специализированной была лишь
одна из задействованных больниц (речь идет о токсикологическом отделении
Института скорой помощи им.Склифосовского).
На трагедию в Москве наложилась серьезная дипломатическая компонента -
террористы не выдали иностранных заложников консульским работникам этих
стран. Это обстоятельство имело следствия, в основном связанные с
активностью Германии и США для выяснения примененного при штурме ОВ.
Представители Германии вывезли своих пострадавших от отравления граждан на
родину, что позволило организовать их квалифицированное лечение. Заодно
врачи и химики из Мюнхена получили информацию, скрытую властями России, -
данные о реально примененном "несмертельном" ОВ.
Сначала, то есть 28 октября, врачи Германии сообщили о возможном
существовании в крови пострадавших следов фентанила, то есть
1-(2-фенилэтил)-4-(N-пропионилфениламино)-пиперидина (это вещество известно
как анальгетик, применяющийся для обезболивания при хирургических операциях
на сердце). А посол США в России А.Вершбоу потребовал сообщить состав ОВ,
мотивировав это необходимостью лечения граждан США, которые пострадали во
время контртеррористической операции.
Так что 30 октября, когда число умерших из числа ни в чем не
провинившихся перед страной заложников достигло 117 (из них лишь один - с
огнестрельным ранением; потом число погибших выросло до 129 человек), а
дипломатическая напряженность между США и Россией достигла недопустимого
уровня, власти России пошли на условное признание. В этот день министр
здравоохранения РФ Ю.Л.Шевченко известил мировое сообщество, что при
штурме в качестве ОВ будто бы было использовано "производное фентанила",
что согласовывалось с ранее высказанным предположением о нахождении
осколков фентанила в организме немецких пострадавших.
Этот шаг несколько разрядил обстановку, однако так и не дал ясного
ответа на очевидные вопросы - ведь диапазон изменения токсических свойств
между фентанилом и "производным фентанила" может быть таким же
гигантским, как между государем и милостивым государем. Во всяком случае в
последнем издании самого популярного среди специалистов двухтомнике-
справочнике М.Д.Машковского "Лекарственные средства" (Харьков, 1997) в
разделе "опиоидные синтетические анальгетики" содержится упоминание лишь
об одном производном фентанила, а именно о самом фентаниле. Что касается
иных производных фентанила (а их в реальной жизни используется немало,
правда вовсе не по линии хирургии; в частности, пресса считает, что скрытое
министром здравоохранения от мирового сообщества так называемое
"производное фентанила" на самом деле представляет собой триметилфентанил),
то они в нашей жизни проходят не по медицинскому, а по иным ведомствам. И
информировать о них должен был министр обороны РФ, у кого ОВ типа
инкапаситантов состоят на вооружении. Или шеф ФСБ, чьи специалисты тоже
используют инкапаситанты в антитеррористических целях. Или министр МВД,
чьи сыщики знакомы со многими примерами опиоидов, применяющихся при
наркоторговле. Да и сам Ю.Л.Шевченко тоже мог бы рассказать о "производных
фентанила" на пресс-конференции, если б отрекомендовался не министром
здравоохранения, а генерал-полковником, бывшим руководителем Военно-
медицинской академии в С.-Петербурге, где с 1920-х годов многие десятилетия
занимались исследованием токсикологии многих ОВ вообще и токсикологии
производных фентанила в частности.
ИЗ ЗАЯВЛЕНИЙ (2002 г.):
"Мне представляется, что власть дала отчетливый ответ на вопрос о
своих приоритетах. Жизнь граждан, судя по всему, не первый приоритет.
Государственные амбиции оказались выше, чем забота о спасении жизней
заложников". С.А.Ковалев, "Новое время", 3 ноября 2002 года.
"Какой газ был применен при штурме меня, как и врачей, не волнует.
Потому что врачи в медицине катастроф работают по протоколу, в котором
предусмотрено все". Министр здравоохранения России Ю.Шевченко,
"Новое время", 10 ноября 2002 года.
"Основной причиной увеличения числе жертв среди спасенных в ходе
штурма заложников стала халатность должностных лиц, которые отвечали за
организацию первой помощи пострадавшим, их транспортировку в стационары,
а также за общую координацию действий по спасению людей после штурма".
Б.Е.Немцов, "Московские новости", 26 ноября 2002 года.
С другой стороны, 29 октября, за сутки до вынужденного признания
российского министра Ю.Л.Шевченко, немецкие врачи оповестили о реальном
нахождении в организме пострадавших еще одного вещества - галотана, то есть
1,1,1-трифтор-2-хлор-2-бром-этана. В узких кругах специалистов нашей страны
оно также известно и названо производителями фторотаном. Второе сообщение
немецких врачей было неизбежно, поскольку в практике врачей-анестезиологов
России фентанил (так называемое "производное фентанила" для общества
осталось неизвестным) вообще не применяется в одиночку, а лишь вместе с
другими нейролептиками. К тому же в больницах у лечащего персонала были
найдены признаки поражения от ОВ, которое десорбировалось с одежды
пострадавших. А уж причиной этого вторичного отравления не могла быть
соль твердого фентанила, но вполне мог быть жидкий галотан.
Таким образом, сам факт применения при штурме смесевой рецептуры
"несмертельного" ОВ был очевиден. Осталось понять, из скольких веществ
составилась та смесь - из двух (жидкого фторотана и твердого "производного
фентанила" или какого-то иного вещества) или же из трех.
Если исходить из гипотезы двухкомпонентной рецептуры, то смысл ее
применения мог бы быть таким. Как пишется в фармацевтических справочниках,
"фторотан оказывает быстрое и скоропреходящее действие. Сознание
выключается обычно через 1-2 минуты после начала вдыхания его паров. Через
3-5 минут наступает хирургическая стадия наркоза. Через 3-5 минут после
прекращения подачи фторотана больные начинают пробуждаться". В реальных
обстоятельствах люди не пробудились ни в зале, ни многие даже в больнице
поскольку на них, помимо фторотана, давно начало действовать другое вещество
("фентанил" или какое-то иное), у которого время воздействия на человека
много большее, чем у фторотана. Пока трудно говорить о мифическом
"производном фентанила", однако у самого фентанила время воздействия на
людей после применения составляет от 10 до 72 часов.
В рамках гипотезы о применении двух столь разных веществ (жидкого и
твердого) неизбежно встает вопрос, как их можно было вместе использовать -
ведь водный раствор соли фентанила и галотан (органическая жидкость с
температурой кипения 49-51о) смешиваться не должны. Можно, например,
предположить, что "химик-аноним" использовал их одновременно и все-таки
порознь, например, с помощью двух пульверизаторов, вдувающих два потока в
одну трубу с крыши здания.
Можно предположить и совсем иное, к тому же более правдоподобное.
Как сообщил в прессе ныне живущий на Западе бывший начальник технической
контрразведки ГСНИИОХТ, производные фентанила не являлись предметом
разработок в качестве ОВ несмертельного типа. С другой стороны, в институте
был разработан эффективный инкапаситант на основе американского ОВ типа
BZ. И тогда все встает на свои места. В отличие от самого BZ, его
производные не были запрещены Конвенцией о химическом оружии и потому они
могли быть применены во время штурма. К тому же этот класс веществ не
растворим в воде, зато очень хорошо растворим в хлороформе. Таким образом,
вполне резонно предположить, что в составе реального ОВ могли быть три
вещества - фторотан (галотан), вещество типа BZ, а также растворитель
(например, хлороформ). Разберем медицинские особенности химической атаки.
В случае фентанила, наркотическая активность которого много выше
героина, были поставлены под удар люди с больными легкими ("при применении
фентанила в некоторых случаях возможно угнетение дыхания"). Ну а при
передозировке сценарии таковы: замедленное дыхание, конвульсии, кома или
смерть. Диапазон болезней тоже обширен: и угнетение дыхательного центра, и
бронхиальная астма, и склонность к бронхоспазму, не говоря уж о пневмонии и
т.п. Для этих людей из нескольких сценариев фактически реализовывался тот,
до которого доходило дело из-за неоказанного своевременно лечения (что бы ни
говорил потом министр здравоохранения страны Ю.Л.Шевченко, представителей
медицины катастроф на месте трагических событий не было). А для людей,
которые лечились инсулином, доза фентанила должна была быть уменьшенной в
сравнении со средней. На самом деле все произошло наоборот - равнялись не
на них, больных зрителей, а на здоровых террористов.
Что до фторотана, то "осторожно следует применять его у больных с
нарушениями ритма сердца, гипотонии, тяжелых органических повреждениях
печени". А "во избежание побочных явлений, связанных с возбуждением
блуждающего нерва (брадикардия, аритмии), больному до наркоза вводят
атропин или другие хинолитические вещества". К тому же фторотан относится
к той группой веществ, у которых граница между действующей (усыпляющей) и
смертельной дозой находится совсем рядом - смертельная доза фторотана лишь
втрое выше нормальной.
Таким образом, если исходить из гипотезы применения двух веществ, то
каждое из них было очень опасно для многих зрителей из групп риска. Однако
при совместном использовании этих веществ опасность резко возрастала. К
сожалению, вряд ли военные химики и военные токсикологи вспоминали о таких
деталях. А организаторы штурма просто не могли знать. И вряд ли хотели.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ (2002 г.):
"Практически мы имели дело с массовым вывозом пострадавших от
неизвестного химического вещества. Никто не знает состава того газа,
которым пользовались в ходе спецоперации. Мы не знаем механизма его
действия, можем только предполагать... Абсолютно никаких данных не
поступало о характере этого газа, об антидотах... Должен сказать, что
большое количество пораженных поступило уже мертвыми... Наверняка дозу
дали очень большую, чтобы ввести в состояние наркотического сна мгновенно
и всех... Кто-то сидел в партере, кто-то на балконах... многое зависело
от организма человека, от восприимчивости, от индивидуальной реакции... А
здесь дали убойную дозу, рассчитанную на то, чтобы всех нейтрализовать...
Кому-то повезло больше, и они пришли в себя еще там. Другие впали в
кому... Если бы я планировал такую ситуацию как врач, то я бы сказал, что
в ближайших домах, на открытой местности метрах в ста от очага поражения
необходимо было организовать реанимационные площадки... Я убежден, что
если все заранее организовать и предусмотреть, то такого процента погибших
не было бы..." Н.Зубков, заведующий отделением 13-й горбольницы
Москвы, куда было привезено более 350 отравленных.
"Новое время", 3 ноября 2002 года.
"В ту ночь мы дежурили на Дубровке... Возле Дома культуры
образовалось целое скопище машин, пробка... Мне раньше приходилось с
наркоманами работать. У пострадавших были точно такие же симптомы
передозировки, как от наркотических средств, - узкий зрачок и отсутствие
дыхания. Люди делали четыре-пять вдохов в минуту. Нужно было сделать укол,
чтобы восстановить работу легких и сердца... кричу: "Без уколов не увозить,
всех заложников сюда! Иначе живыми не доедут!"... Мы с помощником спасли
20 человек. Некоторые сразу вскакивали, еще иглу не успевали из них вынуть.
Другим приходилось искусственное дыхание делать. Я уверен, что "мои"
заложники выжили..." Н.Степченков, врач скорой помощи,
"Известия", 1 ноября 2002 года
Итак, штурм с использованием ОВ на основе "производного фентанила",
и фторотана требовал обязательного участия не только группы захвата и
военных химиков, но также военных токсикологов и даже гражданских
анестезиологов, вооруженных полным знанием причин отравления. Потому что
всякий штурм заканчивается ликвидацией его последствий. К сожалению, в
планировании реального штурма представители последних профессий не
участвовали. Да и мэр города Москвы, ответственный за организацию
ликвидации последствий штурма, вряд ли задумывался над столь прозаическими
вещами, хотя мог бы и вспомнить свое советское прошлое. Впрочем, это не
помешало впоследствии его окружению увенчать себя памятными медалями.
Следует подчеркнуть что юридические основания для применения ОВ в
реальной полицейской практике нынешней России не так очевидны, как наивно
полагают наши самодовольные спецслужбы.
В соответствии с Конвенцией о запрещении химоружия, Россия давно
должна была известить международное сообщество о "химических средствах
борьбы с беспорядками", которыми она обладает (ст.III, п.1е). Однако в
отношении и "производного фентанила", и фторотана этого сделано не было.
Иначе властям не пришлось бы несколько дней истово заниматься <охраной
государственной тайны", а Германии и США - прилагать недюжинные усилия по
ее раскрытию. И официальный демарш из Гааги из ОЗХО о невыполнении
Россией ст.III (п.1е) Конвенции о запрещении химоружия не заставил себя
ждать. К тому же, если применение химоружия с натяжкой распространимо
действующим законодательством на лиц - виновников беспорядков, однако,
оно вообще не допускает принесения в жертву неповинных людей. Последние
при этом оказываются двойными заложниками - не только террористов, но и
своего собственного государства.
В любом случае, власти, организуя химическую атаку против террористов,
заведомо обрекли своих неповинных сограждан на большие страдания. В зале на
спектакле находилось множество людей из групп риска, коих "несмертельное"
ОВ затронуло в первую очередь и самым трагическим по последствиям образом.
И государство должно за это нести ответственность.
Остается понять, извлекут ли власти уроки из трагической составляющей
контртеррористической операции, состоявшейся в октябре 2002 года в Москве
и закончившейся смертью множества людей от действия <несмертельного
ОВ". К сожалению, оснований для положительного ответа на этот вопрос пока
нет. Скорее всего власти России просто не понимают, что в соответствии с
действующей Конституцией страны, "каждый имеет право на возмещение
государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием)
органов государственной власти или их должностных лиц". Пока властная
бюрократия страны не собирается платить пострадавшим людям по своим не
очень корректным счетам. Как оказалось, главным при штурме было не спасти
людей, а не поддаться требованиям террористов.
Трудно жить в стране невыученных уроков.
*****************************************************************
* Бюллетень выпускается Союзом "За химическую Безопасность" *
* (http://www.seu.ru/members/ucs) *
* Редактор и издатель Лев А.Федоров *
* Все бюллетени имеются на сайтах: www.index.org.ru/eco *
* и http://www.seu.ru/members/ucs/eco-hr *
* *********************************** *
* Адрес: 117292 Москва, ул.Профсоюзная, 8-2-83 *
* Тел: (7-095)-129-05-96, E-mail: lefed@online.ru *
************************** Распространяется только *
* "UCS-PRESS" 2003 г. * по электронной почте *
*****************************************************************
Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск 404 Not Found |
Специальные проекты
Система
Общественные
Информационные партнёры:
|
English | Офис в Москве | Форумы | Заказ книг и периодики | Пишите нам |
