
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск

*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
****** Х И М И Я * И * В О Й Н А **********************
*******************************************************************
*** Сообщение CHEM&WAR.431, 20 декабря 2002 г. **
*******************************************************************
Будни химического разоружения

НА ЗАВОДЕ В ГОРНОМ
Радио "Свобода": Экология

12 декабря 2002 года
На заводе в Горном началось уничтожение химического оружия

15 декабря в поселке Горный Саратовской области запущен первый
в России завод по уничтожению химического оружия.
Лев Федоров: Завод построен без документации и, я бы сказал, что это не
завод по уничтожению химоружия, а завод по преобразованию химического
оружия в токсичные отходы.
Марина Катыс: При уничтожении каждой тонны отравляющих веществ будет
образовываться 4 тонны высокотоксичных отходов. К маю 2003 года Горный
вместо 400 тонн иприта и люизита получит 1 600 тонн высокотоксичных отходов.
Лев Федоров: Токсичные отходы на память губернатору остаются на долгие годы.
Я уверен, что населению это сильно не понравится, потому что склада для
приема этих токсичных отходов не существует.
Марина Катыс: Рассказывает наш саратовский корреспондент Ольга Бакуткина.
Ольга Бакуткина: "Завод по уничтожению химического оружия в Горном не готов
к пуску. Технико-экономические обоснования новой укороченной технологии
производства отсутствуют, нет параметров на хранение и транспортировку
реакционных масс, получающихся в результате переработки люизита. К тому же,
конечный продукт по объему превышает исходный и не менее токсичен".
Эта информация, обошедшая все саратовские газеты, встревожила
общественность. Подтвердить или опровергнуть факты должен был разговор за
"круглым столом" с участием экологов и активистов общественных организаций.
Но встреча в конце ноября, на которую представители военных ведомств так и
не пришли, оставила больше вопросов, чем ответов.
Рассказывает директор некоммерческой организации "Центр содействия
экологическим инициативам" Андрей Пинчук.
Андрей Пинчук: На "круглом столе", который проходил 22 ноября, выяснилось:
претензии к этому заводу имеются не только у общественных организаций, но и
у Санэпидемстанции, Министерства природных ресурсов. Клубок проблем, который
еще остается, достаточно большой, то есть, он даже больше, чем мы
предполагали до "круглого стола". Во-первых, это нарушение прав граждан на
информацию. Люди должны иметь исчерпывающую информацию и заранее, а не
постфактум.
Марина Катыс: Строительство завода началось в 1996 году. За проектом стояли
большие деньги: 4, 5 миллиарда рублей из федерального бюджета плюс западные
финансирования. 68,5 миллиона немецких марок выделила Германия, 2 миллиона
евро - Голландия, 5 миллионов евро - Евросоюз и 5,5 миллиона финских марок -
Финляндия. Губернатор Дмитрий Аяцков принял решение о начале строительства
при отсутствии технической документации на объект.
Слово доктору химических наук, президенту союза "За химическую безопасность"
Льву Федорову.
Лев Федоров: Технико-экономическое обоснование этого завода возникло в
октябре 2002 года, а обоснование, как известно, сначала пишется, потом
утверждается, потом проводится его экспертиза, а потом только - рабочий
проект, а затем строительство. Здесь было все наоборот. Сначала построили
завод, а обоснование утвердили сейчас, задним числом. Хваленая двухстадийная
технология была посередине строительства переделана, теперь у нас
одностадийная технология. Первая стадия: отравляющее вещество превращается в
токсичные отходы, коэффициент 4, то есть, на одну тонну отравляющего
вещества - 4 тонны токсичных отходов.
Марина Катыс: При этом сам губернатор Дмитрий Аяцков не сомневается в
безопасности построенного в Горном завода по уничтожению химического
оружия.
Дмитрий Аяцков: Завод в Горном готов, с колес ничего не строится,
Международная конвенция по уничтожению запасов отравляющих веществ на
планете подписана давно, ее нужно выполнять. Не гнать, но выполнять.
Технологии отрабатываются, и сегодня на нейтральных средах ведется
круглосуточная работа. Многоуровневая система защиты окружающей среды и
человека, очень серьезный комплекс мер создан для безопасности. Я думаю,
что даже излишне. Да, народ принимает по-разному. Эту ситуацию пытаются
разыграть - и будут разыгрывать - и политики, и бизнесмены, и
государственные чиновники на самом высоком уровне.
Марина Катыс: Даже если люизит и удастся успешно переработать на новом
заводе, после него останутся металлические емкости - бочки, которые
использовались как тара. Пустить их в переплавку нельзя, потому что они
содержат остатки люизита. Разработчики проекта предлагают просто вымыть
бочки водой. Но что делать дальше с той водой, не знает никто.
Комментирует Лев Федоров.
Лев Федоров: Военные будут испробовать самые разные способы. Я слово
"технологии" боюсь произносить, потому что ни по одной технологии, которая
будет применяться в Горном, экологической экспертизы не было. Что делать с
бочками, они не знают. Они, конечно, могут вспомнить, как это делалось
раньше. Но раньше, когда слова "экология" не было на свете, и слово
"бандитизм" к этому не применялось, а сейчас уже есть и понятие экологии, и
есть понятие экологической экспертизы, есть охрана окружающей среды, есть
законы. И что они будут делать с бочками, я не знаю.
Завод построен в рамках программы уничтожения химического оружия.
Программа первая по уничтожению химического оружия принята в 1996 году,
вторая - в 2001 году - обе они не проходили государственную экологическую
экспертизу. Технико-экономического обоснования до строительства не было,
первая его версия появилась в 1999 году в разгар стройки. Все замечания,
которые были сделаны, не были исполнены, и более того, потом завод был
построен не по тому технико-экономическому обоснованию, которое было в
первый раз в 1999 году рассмотрено госэкспертизой. Завод был построен
совершенно под другой способ, не под двухстадийный, а под одностадийный.
Поэтому говорить о том, что завод построен по всем правилам строительства, -
просто физически невозможно.
Марина Катыс: Люизит - отравляющее вещество кожно-нарывного действия.
Практики уничтожения его в промышленных масштабах нет. Поэтому и завод в
Горном называется "опытно-промышленным". При утилизации люизита в
лабораторных условиях получаются крайне токсичные соли мышьяка.
Рассказывает наш саратовский корреспондент Ольга Бакуткина.
Ольга Бакуткина: Вопрос о неготовности завода в Горном к пуску возник в
связи с изменением технологии переработки люизита.
По мнению директора Научно-исследовательского института химии Саратовского
госуниверситета профессора Владимира Севастьянова, выбранный способ
уничтожения отравляющих веществ, сложен и экономически невыгоден.
Владимир Севастьянов: Контроль, и госконтроль, экологическая экспертиза -
все-все-все было сделано, и была технология, состояла из двух этапов. Так
называемый щелочной гидролиз - первая стадия, и вторая стадия - электролиз
реакционных масс. И, в итоге, на выходе был некий металлический мышьяк. Но
получилось так, что по каким-то причинам эта технология не пошла, и тогда
сделали короткую технологию - только получить реакционные массы, по объемам
большие и ядовитые. В общем, большие проблемы. Надо получить некий готовый
продукт, безопасный продукт. Мы предложили вторую стадию заменить на другую
технологию, и в итоге получается оксид мышьяка, это товарный продукт, и он
более безопасен, чем исходные реакционные массы.
Ольга Бакуткина: Саратовскими химиками разработана технология не только
дешевая и экологически безопасная. Главное, в итоге переработки образуется
продукт, который используется в промышленности при производстве стекла и в
металлургии.
Марина Катыс: На построенном в Горном заводе предполагается использовать
другую технологию. Впрочем, как считает доктор химических наук Лев Федоров,
технологией это назвать нельзя.
Лев Федоров: Технология появляется тогда, когда прошла опытная промышленная
проверка способа уничтожения химоружия, то есть опытно-конструкторская
работа, которая принимается комиссией, и тогда этот способ превращается в
технологию. Этого не было. Они у нас прямо из пробирки вышли на широкие
просторы. Им страсть как хочется к апрелю, к 28 числу, доложить в
Организацию по запрещению химического оружия в Гааге, что 400 тонн
отравляющих веществ уничтожено. Ну, а остальное - они потянут еще несколько
лет.
Марина Катыс: О реакционных массах, образующихся в результате
одностадийного способа уничтожения люизита, никто из ответственных за
уничтожение химического оружия говорить не хочет. Возможно потому, что
неизвестен даже класс опасности будущих реакционных масс. По мнению
некоторых специалистов, получаемые отходы будут иметь первый и второй
класс опасности, то есть практически это будут отравляющие вещества, равные
по токсичности химическому оружию, но не подпадающие под действие Конвенции.
3 месяца назад губернатор Дмитрий Аяцков заявлял о недопустимости
складирования токсичных отходов на территории Саратовской области, однако
сейчас его мнение изменилось.
Дмитрий Аяцков: Это перевод ОВ в массу, которая подлежит битумированию
и складированию на полигонах. Подчеркиваю: безопасный для человека и
окружающей среды. Возможен промежуточный вариант. На этот счет у нас есть
договоренности, как дальше мы будем перерабатывать. На территории
Саратовской области в ближайшие 10 лет не останется не только отравляющих
веществ, но и пестицидов, и гербицидов, и прочей "бяки", которая хранится
многими десятилетиями.
Марина Катыс: Рассказывает Ольга Бакуткина.
Ольга Бакуткина: Можно ли как-то переработать и использовать реакционные
массы?
Говорит профессор Севастьянов:
Владимир Севастьянов: Это соли мышьяковой кислоты, их нельзя использовать.
Есть два способа. Первый: битумирование. Смешивают отравляющее вещество с
битумом и получают такие горы битума, который не вымывается и хранится
веками. Но что такое - "хранить"? Это значит - воинская часть, и каждый год
мониторинг, контроль за соостоянием окружающей среды. Это огромные
дорогостоящие системы. И потом, все это поле будет загажено все-таки
потенциально опасными веществами.
Ольга Бакуткина: Почему же в Горном внедряется трудоемкая и экономически
невыгодная технология, когда есть возможность не только избежать больших
затрат, но и получить эффект от утилизации отходов? Ответ прост. На
доработку саратовской технологии нужно не менее полутора лет, а первую
партию химического оружия Россия в рамках Международной конвенции должна
уничтожить до марта 2003 года. К тому же, чтобы получить экономическую
выгоду в будущем, средства нужно вложить сегодня - и немалые.
Владимир Севастьянов считает, что саратовская технология уничтожения
отравляющих веществ создана людьми, которым предстоит жить рядом с
химическим объектом, а потому заинтересованными в его безопасности.
Марина Катыс: При принятии решения о строительстве завода по уничтожению
химического оружия жителям Горного обещали также построить и жилье, и
дороги, и Дом культуры. Обещали реконструировать центральную районную
больницу, здание РОВД, проложить канализацию и водопровод. Предполагалось,
что на социальную сферу будет потрачено не менее 10 процентов стоимости
объекта. Рассказывает Ольга Бакуткина.
Ольга Бакуткина: По мнению директора "Центра содействия экологическим
инициативам" Андрея Пинчука, будущее Горного, в первую очередь, зависит от
тех, кто в нем живет.
Андрей Пинчук: В первую очередь, это должны быть жители самого поселка
Горный, потому что именно им там жить, они там находятся. То есть это их
здоровье, их выбор. Хотя выбирать, насколько я понимаю, нечего. Практически
ничего не готово.
Марина Катыс: Это не совсем так. За годы с начала закладки завода в Горном
построены два домика для высоких гостей, оснащенные всем, включая
спутниковые антенны и кондиционеры. И маленький коттеджный поселок для
учителей и врачей, куда не подведена ни канализация, ни водопровод. Хотя по
соглашению, сооружение объектов социальной сферы должно было вестись
опережающими темпами по сравнению с объектами промышленной зоны.
Прокомментировать происходящее я попросила доктора химических наук Льва
Федорова.
Лев Федоров: Все эти красивые слова произносил губернатор области господин
Аяцков. Ему страсть как хотелось привлечь в свою область деньги (а в данном
случае вообще речь шла о чужих деньгах, даже не российских), и ради этого он
готов был сделать заложниками жителей поселка. Потому что ничего из того,
что им обещали, не было сделано.
Более того, сейчас уж санэпидслужба (насколько уж она у нас покладистая
и послушная) жалуется, что делать санитарно-защитную зону радиусом 2
километра - это ни в какие ворота не лезет. То есть для объектов такого
уровня опасности это просто невозможно. Надо гораздо больше.
И МЧС у нас ворчит, что зона защитных мероприятий (а это с учетом ветров
вытянутый эллипс) должна быть не 5 километров, как сейчас, а больше. Вплоть
до 12.
Я уже не говорю о руководителе природоохранной службы Саратовской
области, который все эти нарушения видел, и ведь он с ними согласился.
Население с точки зрения социальных моментов фактически ничего не получит,
а вот с точки зрения опасности - оно получит "по полной программе".
МЧС сейчас жалуется, что система экстренного предупреждения об опасности, о
чрезвычайной ситуации - будто бы построена, но не опробована. Но это они
просто очень горячие люди, потому что опробовать там нечего. Там нет ни
приборов, ни датчиков, которые будут оповещать об опасности на уровне ПГК,
то есть на уровне гигиенических стандартов, принятых у нас в государстве.
Эта система оснащена приборами, которые в тысячу раз грубее.
Поэтому, когда потечет, жители не получат никакого сообщения об опасности.
Речь идет о 15 000 человек, они станут явными заложниками тех людей, которые
хотели привлечь в область чужие деньги.
Марина Катыс: В 1998 году руководство областной Санитарно-эпидемиологической
станции требовало, чтобы санитарно-защитная зона вокруг объекта составляла 3
километра. Но тогда пришлось бы отселять жителей всего поселка Горный, и
главный санитарный врач России согласился, что зона будет на 1 километр
меньше. Но даже из этой двухкилометровой зоны отчуждения до сих пор еще не
отселены 30 семей. Что касается противогазов, то МЧС прислало в район 10 000
штук этих средств защиты и подготовило 5 пунктов выдачи. Но раздать
мобилизационный резерв без соответствующего документа нельзя.
К строительству 4-х коллективных убежищ даже не приступали.
Продолжает доктор химических наук Лев Федоров.
Лев Федоров: Опасность от люизита заключается в том, что он в окружающей
среде довольно быстро превращается в оксид люизита. При этом он имеет ту же
токсичность, зато сохраняется бесконечное число лет.
Если сейчас пойти пройти по улицам, скажем, Чапаевска или Дзержинска, где
этот люизит производился, то если вы располагаете соответствующей техникой -
спокойно можно найти оксид люизита. Техники у нас нет, поэтому никто и не
изучает.
Марина Катыс: Если произойдет авария на заводе по уничтожению химического
оружия, то чем это чревато для населения? И в чем она может выражаться?
Лев Федоров: Дело в том, что техническую документацию с просчетом всех
уровней риска и аварий никто не видел и не увидит никогда. Потому что она
скрыта от нас.
Это может быть и взрыв, это может быть и пожар с разносом по ветру. В любом
случае похвальбы, которые мы слышим от официальных властей Саратовской
области (что населению розданы противогазы), вызывают, вообще говоря,
улыбку, потому что для кожно-нарывных отравляющих веществ нужны защитные
костюмы, которые население ни разу на себе не примеряло, поскольку они
дорогие. Но население не будет надевать ни эти костюмы, ни противогазы,
потому что отравление начнется до того, как появится сигнал.
Марина Катыс: При этом губернатор Дмитрий Аяцков считает, что жители области
к пуску завода относятся спокойно.
Дмитрий Аяцков: Народ готов. Местное население воспринимает это очень
нормально. Как правило, что дальше от объекта, тем больше сарафанных
домыслов. Что-то придумывать, писать письма президенту - это неправильно.
Хотя еще раз подчеркиваю: будет очень много провокаторов, но мы выполнять
задачу будем.
Марина Катыс: Так к кому же могут апеллировать в этой ситуации жители
Горного? С этим вопросом я обратилась к президенту союза "За химическую
безопасность" Льву Федорову.
Лев Федоров: К самим себе. Последний раз в связи с этим заводом
общественность разговаривала с государством в 1995 году. Там были так
называемые общественные слушания, устраивал их "Зеленый крест". Все было
хорошо, и "Зеленый крест" дал нашему государству отмашку: "Вперед, ребята!"
И они стали ломить.
А вот сейчас, в ноябре, месяц назад, начальник "Росбоеприпасов" радостно
(правда, на английском языке) сообщил на пресс-конференции о стратегическом
партнерстве "Зеленого креста" и его ведомства, "Росбоеприпасов". Но к
населению это не имеет никакого отношения.
Фактически общественность проснулась вот только сейчас. Она была лишена
возможности участвовать в любой из экспертиз. В документы Государственных
экологических экспертиз были подложены какие-то "филькины грамоты", я не
удивлюсь, если там подписалась организация "Зеленого креста".
Мы живем в таком "полосатом" обществе, когда население может полагаться
только на себя.
Марина Катыс: В ноябре 64 экологические организации подписали обращение к
президенту России с просьбой остановить пуск завода в Горном. Федеральный
закон о государственной экологической экспертизе предусматривает, что
желающие могут проводить общественную экспертизу столь опасных объектов и
участвовать в проведении государственной. Общественные слушания должны
проводиться на всех этапах строительства - при подписании декларации о
намерениях, обосновании инвестиций, подготовке предпроектных предложений,
при тендере на технологии, утверждении экологической экспертизы. Ничего
этого сделано не было.
Продолжает президент союза "За химическую безопасность" Лев Федоров.
Лев Федоров: У нас есть такой Сергей Владиленович Кириенко, который в
апреле 1998 года, будучи премьер-министром, разрешил в поселке Горном
строить объекты без документации вообще. Речь идет о технической
документации. Просто о рядовой технической документации. Так вот, Сергей
Владиленович Кириенко, видно, был очень удручен ситуацией, и в августе я,
в числе нескольких других экологов, с ним встречался. Мы ему говорили об
опасности объекта вообще и проблемы вообще, но он извлек из этого только
одно - что технико-экономическое обоснование не прошло государственной
экологической экспертизы. И он ее сделал. Теперь экспертиза формально
существует. То есть без общественности, задним числом. Местные власти еще
и не видели результатов. Но не в этом дело. Он пропихнул экспертизу, и
теперь формально он чист.
Да когда потечет - кто же будет спрашивать-то: была экспертиза, не
была экспертиза? Все будут пальцем показывать. И мы знаем теперь, на кого
будут показывать.
Нет у меня ни одного ободряющего слова, к сожалению.
Министерство природных ресурсов этим летом послало (оно имело право, оно
было обязано проверить, как выполняются нормы экологической безопасности на
строительстве в Горном) проверяющих чиновников, высоких,
проверенных-перепроверенных. Их не пустили на техническую площадку склада
в Горном. Вот такое у нас государство. Такая у нас наглая армия.
Марина Катыс: Почему строится завод, технология которого даже не изучена,
не то что - не отработана? Почему население находится в непосредственной
близости к этому заводу, и не соблюдаются санитарно-гигиенические нормы?
Почему не существует приборов, способных оценить появление отравляющих
веществ в атмосфере? Почему, в конце концов, губернатор Аяцков идет на все
это?
Лев Федоров: Аяцков у нас выступает с позиции прагматизма, доведенного до
цинизма. А почему? Это вопрос, вообще говоря, философский. У нас в стране
всегда было так: вся наша властная номенклатура (включая военную и
военно-химическую) всегда относилась к населению просто с презрением. И
именно так всегда поступала. Поэтому я на вопрос "Почему?" даже не могу
ответить. Просто так было всегда заведено. Это стандартное отношение.
Других властей у нас никогда не было.
Марина Катыс: Наступил 21 век, и Россия выполняет обязательства перед
мировым сообществом по уничтожению химического оружия. Но почему это
делается так, что, если бы это было предъявлено самому мировому сообществу,
у того бы, наверное, дар речи пропал?
Лев Федоров: У нас есть двойной стандарт. Мировое сообщество, если иметь в
виду западные страны - деньги платили немцы и голландцы за этот объект, ну,
немножко финны. Конечно, они заплатили деньги и счастливы: "А вы уж там
сами разбирайтесь".
Дело в том, что в Конвенции о химическом оружии черным по белому
написано, что выполнение норм экологической безопасности является
прерогативой самого государства. А наше государство - оно общеизвестно,
его гуманизм только в песне можно воспеть, поэтому апеллировать к мировому
сообществу я бы даже не стал.
http://www.svoboda.org/programs/ECO/2002/eco.121202.asp
[12-12-02]

Прислал Кричевский С.В., sergei.krichevsky@starcity.ru, 19 декабря 2002 г.

**************************************************************
* Бюллетень выпускается Союзом "За химическую Безопасность" *
* (http://www.seu.ru/members/ucs) *
* Редактор и издатель Лев А.Федоров. Бюллетени имеются на *
* сайте: http://www.seu.ru/members/ucs/chemwar *
* ********************************** *
* Адрес: 117292 Россия, Москва, ул.Профсоюзная, 8-2-83 *
* Тел.: (7-095)-129-05-96, E-mail: lefed@online.ru *
************************** Распространяется *
* "UCS-PRESS" 2002 г. * по электронной почте *
**************************************************************

Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск

Подпишитесь на электронный бюллетень "Химия и война"