
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск

*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
****** Х И М И Я * И * В О Й Н А **********************
*******************************************************************
*** Сообщение CHEM&WAR.364, 8 июня 2002 г. **
*******************************************************************
Будни химического разоружения

ХИМИЧЕСКОЕ РАЗОРУЖЕНИЕ: "ИЗВЕСТИЯ" НОВЫЕ, А ПРОПАГАНДА СТАРАЯ

Укрощение Джинна по имени "ОВ"
За последнее столетие на международном уровне было подписано
множество протоколов и соглашении, запрещающих применение химического
оружия. К сожалению, не всегда они срабатывали. И лишь в семидесятые
годы лидеры государств и представители международных организаций
всерьез заговорили о запрещении разработки, производства, приобретения
и, что самое главное, уничтожении имеющихся запасов.
Но и эти весьма сложные переговоры велись более двадцати лет. И лишь
в январе 1993 года состоялось подписание соответствующей конвенции. Россия
ее ратифицировала осенью 1997 года. И с этого момента следование данному
документу стало для нас обязательным.
Пока, однако, шли все разговоры, переговоры, согласования и, наконец,
собственно подписание, отечественные инженеры и ученые отнюдь не сидели
сложа руки. За семь десятилетий ими был создан самый большой в мире
арсенал химического оружия.
Сейчас в России около 40 тысяч тонн иприта, люизита, фосгена, зарина
и т.п. Хранится все это добро либо в специальных бочках и цистернах, либо в
авиабомбах и артиллерийских снарядах. Места хранения до недавнего времени
были одной из самых больших тайн. Но теперь о том знает весь мир. Это
города Камбарка и Кизнер в Удмуртии, а также поселки Горный, Почеп,
Леонидовка, Марадыковский и Щучье соответственно Саратовской, Брянской,
Пензенской, Кировской и Курганской областей.
Визит в хранилище смерти
Программе уничтожения химического оружия придан статус
президентской. Ее выполнение возложено на федеральное Управление по
безопасному хранению и уничтожению химического оружия при Российском
агентстве по боеприпасам, а конкретно на генерал-лейтенанта Капашина.
Валерий Петрович - доктор технических наук член-корреспондент российской
инженерной академии. Он всю жизнь служил в химических войсках, так что
дело знает не понаслышке. Человек он энергичный, кабинетной жизни не
любит, видимо, поэтому на мою просьбу об интервью с ходу предложил.
- На днях я еду в Горный. Если хотите, подключайтесь. И увидите то,
чего никто из ваших коллег не видел. А поговорить сможем и у бочек с
ипритом.
И вот я в Горном, небольшом поселке, расположенном в заволжских
степях, где находится один из крупнейших арсеналов химического оружия.
Здесь хранится более тысячи тонн иприта, люизита и их смесей.
Причем хранится - и это первое сильное впечатление - совершенно незаметно
для окружающей среды. Трава растет, птицы поют, кошки с собаками бодро
бегают. И люди кругом совсем не похожи на тех, что находятся в зоне
всеобщего бедствия. Скорее, наоборот! Солдаты в массе своей куда более
рослые и крепкие, нежели, скажем, десантники. Офицеры подтянуты и
интеллигентны, что, впрочем, вполне объяснимо: основной контингент у
них инженеры-химики.
Моим провожатым по объекту стал главный инженер части подполковник
Олег Осеев.
- Инструкция требует, чтобы у всех находящихся у хранилищ был противогаз,-
говорит он, протягивая одно из самых надежных средств защиты. - Это
во-первых. Во-вторых, не курить, ни к чему не прикасаться голыми
руками, ничего отсюда не выносить.
- А что, возможны утечки? - интересуюсь я, примеряя противогаз.
- Пока что не было. Но, как говорится, береженого Бог бережет...
И вот мы у ворот хранилища. Внешне - большущий ангар, а если смотреть
со спутника или самолета - обыкновенный коровник. Но внутри... Начальник
хранилища прапорщик Сергей Сидоров деловито открывает ворота и
приглашает войти. Я, конечно, понимаю, что ничего опасного не должно быть,
что все меры предосторожности соблюдены. Но почему-то мгновенно на ум
приходят те тысячи солдат, что погибли во время химических атак Первой
мировой войны под Ипром и Соммой.
А прапорщик Сидоров, привычно оглядывая бесконечные ряды лежащих на
земле бочек, спокойно объясняет:
- Здесь 926 бочек с ипритом, люизитом и их смесью. Попали они сюда в
период с 1942 по 1945 год. Их емкость от 100 до 275 литров. Лежат они
горловиной вверх. И никак иначе. Время от времени бочки передвигаем,
переворачиваем и даже подкрашиваем.
- А вот на этой ржавчина, -протянул я руку.
- Осторожно, не прикасаться! - оттолкнул он меня. - Работать с бочками
можно только в спецкостюмах и спецперчатках.
- Но почему? Они же абсолютно сухие, никаких выделений нет и в
помине.
- Выделений нет, но металл вступает в реакцию с тем же ипритом. И,
следовательно, основательно отравлен. Достаточно сказать, что за эти
годы бочки стали тоньше на один миллиметр.
- А сколько было?
- Было пять миллиметров, а стало четыре.
- Но ведь это же опасно. Однажды стенки просто развалятся или
растворятся, и все это хлынет наружу.
- Ну, до этого еще очень далеко. Хотя в принципе все возможно.
Потому-то и надо все это добро поскорее уничтожить.
- Вы давно здесь служите? - зашел я с другой стороны.
- Три года.
- И... как со здоровьем?
- Да нормально, - понимающе улыбается прапорщик. - К тому же раз в
год мы проходим углубленный медицинский осмотр, так что, если что-то не
так, врачи вовремя заметят.
- А вы не интересовались, как сегодня чувствуют себя ваши
предшественники, - не отстаю я, - те, которые отслужили здесь по
пять-десять лет?
- А чего интересоваться: они служат и сейчас, - пожимает плечами
Сергей.
- Чтобы развеять ваши сомнения окончательно, давайте посмотрим
хранилище посолиднее этого, - вступает в разговор подполковник Осеев.
Внешне оно такое же. Но внутри не бочки, а огромные цистерны, в каждой
из которых 50 тысяч литров иприта или люизита.
- Их у меня тридцать восемь, - уточняет прапорщик Спиридонов. - И
стоят они здесь с 1957 года. Как и у бочек, стенки истончаются: были
десять миллиметров, а стали девять.
- Извините, - перебил я, - а что если, не дай Бог, такая емкость лопнет,
и все разольется?
- Это исключено.
- Ну, скажем, ее перевозили, а стрелочник спьяну не так перевел стрелку.
Ведь сюда-то ее везли по железной дороге.
- Тогда... тогда катастрофа.
От хранения к уничтожению
Именно поэтому все заводы по уничтожению химического оружия, как
правило, будут строиться в местах его хранения, - поясняет подполковник
Осеев. - Хотя, на первый взгляд, вместо того чтобы строить семь заводов,
целесообразнее и дешевле было бы построить один, причем где-нибудь
подальше, скажем, в безлюдной тундре. Вы видите, какие старые все эти бочки
и цистерны, везти их куда бы то ни было - слишком большой риск. Скажем, наш
завод по уничтожению всего этого хлама будет в каких-то трехстах метрах от
хранилища. Но и то пришлось придумывать специальную систему доставки
бочек в цехи.
А потом мы ходили по территории строящегося завода. Его корпус
практически готов. Да и оборудование уже лежит на складе. Но завод - это
полдела. К нему проложен водовод, протянута высоковольтная линия,
завершена газификация, возведен городок для обслуживающего персонала. А в
нем казармы, клуб, школа и многое, многое другое, чем будут пользоваться
не только работники завода, но и жители поселка.
И вот тут-то возникает проблема, характерная для всей российской
экономики.
- Положение, в которое мы попали, иначе, как критическим, не назовешь,-
вздыхает генерал Капашин. - Судите сами. В соответствии с конвенцией с
1997 г. мы должны были не позднее чем через два года начать работы по
уничтожению химического оружия. И не позднее чем через десять лет полностью
его уничтожить. Стоимость этой программы - 90 миллиардов рублей. Само собой
разумеется, эти деньги нужны не все сразу Поэтому был составлен тщательно
сбалансированный график работ, который, как ни горько об этом говорить, не
соблюдается. Отставание - минимум на четыре года. Причина - в недостаточном
финансировании начальной стадии реализации программы.
- Значит, международные обязательства России летят в тартарары?
- Не совсем так. Международное сообщество прекрасно понимает, чем вызвано
отставание от графика, и в меру своих сил пытается нам помочь. Скажем,
объект в Щучьем помогают строить США, в Камбарке - Швеция, в Горном -
Германия. Не осталась в стороне Финляндия, а также Англия, Франция,
Швейцария, Норвегия, Италия и Голландия. Но даже с этой помощью
возникает масса проблем. Скажем, американцы выделяют средства только на
строительство завода. Но ведь деньги еще нужны на инфраструктуру. Без
жилья, школ и больниц нам не обойтись. Такая же картина и в Горном:
Германия поставила заводское оборудование, оно не один год лежало на
складе, пока только в 2001 году мы приступили к монтажу. Я уж не говорю о
Камбарке, Леонидовке или Почепе - там всего лишь начались
подготовительные работы.
Деньги - их, "ноу-хау" - наше
- В конвенции сказано, что запрещается уничтожение химического
оружия путем затопления, захоронения в земле или сжигания на открытом
воздухе. Тогда - как? Разработана ли какая-то технология, которая бы
предусматривала полную безопасность людей не отравляла окружающую
среду?
- Без ложной скромности скажу, что да, такая технология существует,-
уверяет генерал Капашин. - И разработали ее российские ученые. Американцы,
которые хранят свое химическое оружие на девяти арсеналах, заводы по его
уничтожению построили на атолле Джонстон и в штате Юта. То есть в
отдаленных от густонаселенных районов местах. Они применяют метод
высокотемпературного сжигания в специальных печах. Кстати говоря, эта
программа оценивается более чем в 20 миллиардов долларов. Нас эта
технология не устраивает, так же, как не устраивает английская, немецкая
и канадская.
В России будет применена так называемая двухстадийная технология
уничтожения химического оружия. Суть ее в том, что на первом этапе
производится химическое разрушение отравляющего вещества, проще говоря,
его нейтрализация. А на втором образующиеся остатки будут перерабатываться
на предприятиях химической промышленности.
- А что будет с бочками, снарядами и бомбами?
- После дегазации и прокаливания их отправят на переплавку.
- Эта технология надежна? Она испытана?
- Таким способом уже уничтожено пять тысяч боеприпасов общим
весом около 280 тонн. И вообще, если бы не манипулирование общественным
мнением в интересах всякого рода предвыборных кампаний, наш первый завод
давно бы работал. Он был построен еще в 1989 году в городе Чапаевске
Самарской области. Апробация на нейтральных средах дала блестящие
результаты. Но местные власти вывели на улицы народ и потребовали закрытия
завода, так как он якобы уничтожит в городе все живое. И хотя
многочисленные комиссии установили, что завод экологически безопасен,
ученых никто не слушал. Так что завод пришлось закрыть, перепрофилировав
его в Центр по подготовке специалистов в области уничтожения химического
оружия.
Природа "Хемофобии" и путь к излечению
- В соответствии с конвенцией все химическое оружие должно быть
уничтожено за десять лет. А что потом? Что будет с заводами и жилыми
городками возле них?
- Химические реакторы и другие установки, на которых производилось
уничтожение оружия, будут пущены на слом и ликвидированы. А все остальное
послужит хорошей базой для создания новых предприятий как химической, так
и других отраслей промышленности. Скажем, в том же Горном побочным
продуктом при уничтожении люизита будет технический мышьяк, который
является стратегическим сырьем, без которого не обойтись в электронной
промышленности. Так что со временем все затраты окупятся и, поверьте,
деньги не будут пущены на ветер или закопаны в земле.
- А что вы скажете о хемофобии - страхе людей при одном упоминании
об иприте или люизите, не говоря уж о том, что в их регионе будут
уничтожаться тысячи тонн этой гнусной, всепроникающей отравы?
- В возникновении хемофобии виноваты прежде всего мы, военные
люди. И все потому, что долгие годы даже упоминание о химическом оружии
было большим секретом. Наши арсеналы маскировались под хранилища
удобрений. В районы их размещения никого не пускали. Между тем именно
неподалеку от арсеналов буйная растительность, много животных, в том числе
лосей, лис и зайцев. Нет никаких проблем со здоровьем у людей, десятки лет
работающих на арсеналах, абсолютно здоровы и дети офицеров, живущих по
соседству,- это подтверждено многочисленными медицинскими
обследованиями.
Но мы, укутанные в пелену сверхсекретности, об этом молчали. В
результате народ кормили данными Первой мировой войны или в крайнем
случае войны во Вьетнаме.
Но это же совсем другое! Там боевые отравляющие вещества
применяли, а мы их храним. И теперь, соблюдая все меры безопасности,
будем уничтожать...
Б.Сопельняк, "Новые известия", 24 мая 2002 года

**************************************************************
* Бюллетень выпускается Союзом "За химическую Безопасность" *
* (http://www.seu.ru/members/ucs) *
* Редактор и издатель Лев А.Федоров. Бюллетени имеются на *
* сайте: http://www.seu.ru/members/ucs/chemwar *
* ********************************** *
* Адрес: 117292 Россия, Москва, ул.Профсоюзная, 8-2-83 *
* Тел.: (7-095)-129-05-96, E-mail: lefed@online.ru *
************************** Распространяется *
* "UCS-PRESS" 2002 г. * по электронной почте *
**************************************************************

Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск

Подпишитесь на электронный бюллетень "Химия и война"