
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск

*******************************************************************
* П Р О Б Л Е М Ы Х И М И Ч Е С К О Й Б Е З О П А С Н О С Т И *
*******************************************************************
****** Х И М И Я * И * В О Й Н А **********************
*******************************************************************
*** Сообщение CHEM&WAR.358, 30 мая 2002 г. **
*******************************************************************
Наследие биологической войны

ЕЩЕ ОДИН ЖУРНАЛИСТ ОБСЛУЖИЛ ЦЕНТР БИОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ

ЧУМА НА НАШ ДОМ?
Помню, у нас в казарме висел плакат: из металлических контейнеров
выползают крысы и мыши. Пропагандистский смысл произведения:
зараженных чумой, холерой, оспой грызунов должен был сбрасывать на нас
наш вероятный противник - США. О том, что точно такие же контейнеры с
такими же зараженными грызунами мы сами готовы сбросить на чьи-то
головы, нам, разумеется, не говорили. Но все понимали, что в наших
суперсекретных лабораториях тоже выращивают и чуму, и холеру.
Государственный научный центр прикладной микробиологии - одно из
таких мест. Он расположен в поселке Оболенск, что возле Серпухова. Уже
лет десять как центр перестал работать по военным программам и утратил
статус секретного учреждения настолько, что американские сенаторы здесь
частые гости.
ОПАСНЫЙ КОРПУС
Сотрудник службы безопасности центра ведет меня в корпус No 1 -
девятиэтажное здание из стекла и бетона. Он передает меня "из рук в руки"
первому заместителю генерального директора центра доктору химических наук
Владимиру Волкову, и мы лифтом поднимаемся на восьмой этаж. Хотя меня
интересует третий. Именно на третьем этаже ученые работают с возбудителями
чумы, сибирской язвы, холеры, сапа, туляремии... Но оказьшается, каждый,
кто входит в опасную зону, обязан иметь соответствующие прививки.
На восьмом этаже несколько лет назад тоже работали с теми же опасными
микроорганизмами. (Теперь этаж открыт, здесь изучают безобидные бактерии,
дабы приспособить их в мирных делах - медицине, сельском хозяйстве,
экологии...) Поэтому рассказ о лабораториях на восьмом этаже можно
воспринимать как рассказ о лабораториях пятью этажами ниже.
Идем широким коридором, который тянется по периметру здания. Слева -
окна, справа - глухая стена с дверями-люками. У коридора вполне утилитарное
назначение. Он - первый эшелон защиты окружающей среды от возможного
попадания в него опасных микроорганизмов. Круглосуточно работающая
вентиляция создает разницу в атмосферном давлении между коридором и внешней
средой. В следующем помещении давление ниже, чем в коридоре. И так далее.
Разница в атмосферном давлении между внешней средой и комнатой, в которой
работают с микробами, составляет 30 мм ртутного столба.
Волков открывает одну из дверей: входим словно в бомбоубежище или
подводную лодку. (Впечатление не случайное: оказывается, герметичные двери
сняты с использованных подводных лодок). Во внутренних лабиринтах,
перегороженных дверями-люками, сотрудники, двигаясь сложными маршрутами,
принимают душ, надевают чистое белье. После работы они снова принимают душ
и возвращаются к своей одежде уже совершенно иными коридорами. Снятое белье
обрабатывают специальными дезинфицирующими растворами, а затем отправляют
в прачечную здесь же, на территории закрытой зоны.
Наконец мы оказываемся в небольшой комнате без окон. Столы, мойка,
пробирки... ничего такого, что поражало бы воображение, как в фильмах о
секретных бактериологических центрах.
Работать в такой лаборатории одному сотруднику запрещено. Здесь должны
быть как минимум двое. Это на случай, если кто-то порежет руку и возникнет
угроза заражения: ему нужно будет оказать помощь. Кроме того, необходимо
герметично закрыть пробирку с бактериями, сдать на хранение, а саму комнату
обработать дезинфицирующим раствором. Им обильно поливают стены, столы,
приборы, телефон... Такой обработке лабораторию подвергают каждый раз
после проведения в ней исследований.
СОБСТВЕННЫЙ КРЕМАТОРИЙ
Во время опытов сотрудники ведут необходимые записи. Перед тем как
покинуть комнату, они пропускают бумагу через лоток, который соединяет
лабораторию с соседней комнатой- как в банке при обмене валюты. Лоток
заполнен дезинфицирующей жидкостью, и бумага оказывается в соседней
комнате обеззараженной. Уже там, сняв с себя одежду и пройдя душ,
сотрудник переписывает содержание мокрой бумаги в сухую тетрадь, которую
затем уносит с собой. Мокрая же бумага уничтожается в печи крематория,
расположенного рядом с корпусом No 1. В этом же крематории сжигают трупы
подопытных животных.
- Предположим, сотрудник во время опытов заразился чумой. Что с ним
происходит дальше?
- Его помещают в специальный корпус, который находится рядом с нами.
Специальная бригада врачей следит за сотрудником весь инкубационный
период. Если же окажется, что сотрудник действительно болен - что
маловероятно, всем сделаны прививки, - его переводят в изолятор. К такому
больному врачи заходят в полном защитном облачении. Разумеется, они не
могут покинуть зону до полного выздоровления больного или иного исхода.
К счастью, за все время существования нашего центра эти боксы не
использовались ни разу.
- Вы утверждаете, что ваш центр не работает над созданием
бактериологического оружия?
- Не работает, - ответил Волков.
- Но в этих лабиринтах, на мой взгляд, несложно укрыть одну-две комнаты
для секретных исследований. Кто об этом узнает?
- Если мы откажемся показать зарубежным специалистам какое-либо помещение,
начнем водить их за нос, они это сразу же поймут. Это во-первых. Во-вторых,
такие исследования запрещены российским законом, и вряд ли найдется ученый,
который захочет работать под угрозой уголовного наказания. В-третьих, у нас
нет денег на такие дорогостоящие "забавы". А самое главное, нет, слава богу,
под такие программы заказчиков.
ШТУРМ ИСКЛЮЧАЕТСЯ. УТЕЧКА ВОЗМОЖНА
С восьмого этажа зона как на ладони. Она обнесена бетонным забором,
вкопанным в землю на полтора метра - чтобы на закрытую территорию не
могли пробраться ни кроты, ни иная шныряющая по лесу живность. С
внутренней стороны в метре от бетона натянута сетка. Все подступы к зоне
контролируются видеокамерами. В трехэтажном здании у проходной - караул
внутренних войск. Охрана серьезная, но все же нельзя исключать, что есть
люди, которые смогут с ней справиться. Я поделился этими мыслями с
Волковым.
Террористов может притягивать только одно место в нашем центре - музей,
в котором хранятся штаммы болезнетворных микробов, - сказал Волков. -
Поэтому у нас усилены меры безопасности.
- Вы полагаете, хорошо вооруженная группа боевиков не сможет прорваться
к музею и захватить контейнеры со штаммами?
- Это исключено. Тут же будет объявлена тревога, в дело вступит
вооруженный караул. В случае необходимости караул может быть оперативно
усилен дополнительными подразделениями.
- Ну а подкуп? Сможет сотрудник вынести контейнер, скажем, за подмиллиона
долларов?
- Нет. Сотрудники, отвечающие за сохранность содержимого музея, тщательно
отбираются, проходят проверку, контролируются службой безопасности. Сами
штаммы строго учитываются.
В Интернете я обнаружил текст книги академика Игоря Домарадского
"Перевертыш". В свое время ученый работал в оболенском центре. Он описал
любопытный эпизод, когда один из сотрудников музея похитил штамм, над
которым работал Домарадский. Затем он выдал "усовершенствованный"
штамм как свое открытие.
Если это можно было сделать в строгое советское время, то почему этого
нельзя сделать сегодня при возросшем материальном интересе?
Один из ученых центра рассказал мне и о таком факте. В 1996 году он
держал в руках рекламный проспект, в котором коммерческая фирма предлагала
заинтересованным лицам создать любой штамм, в том числе и патогенный.
Человек, возглавлявший эту фирму, Николай К., прежде работал в центре
прикладной микробиологии. Так что необязательно брать штурмом корпус No 1.
ОТСУТСТВИЕ ДЕНЕГ - ФАКТОР БИОЛОГИЧЕСКОЙ ОПАСНОСТИ
Вопросы безопасности центра в Оболенске чрезвычайно беспокоят мировую
общественность, особенно в США. Именно американцы выделили средства для
установки дополнительного ограждения вокруг корпуса No 1 и
видеонаблюдения за территорией зоны. Именно они выделяют гранды для
мирных исследований ученых Оболенска, чтобы обнищавший научный
потенциал не соблазнился возможными заказами террористов.
Но, как это часто бывает, проблемы порой подкрадываются оттуда, откуда
их не ждешь. Институт не на что содержать. Например, те самые вентиляторы,
которые круглосуточно создают в корпусе No 1 безопасный режим, жрут уйму
электроэнергии. На сегодня центр задолжал энергетикам около 50 млн. рублей.
Они долго грозились отключить энергоустановки научного центра, а в начале
года угрозу привели в исполнение. Правда, пока мягко: пощадив корпус No 1.
За последние годы объем бюджетного финансирования на содержание центра
упал катастрофически, а лимиты на энергоресурсы не выделяются вовсе.
Центры, аналогичные оболенокому, существуют и вновь создаются в США,
Великобритании, Швеции, Германии, Франции, Японии, Китае. Государства
беспокоятся о безопасности общества, и потому исследования в этих центрах
отнесены к приоритетным, финансируются государством. Мирные научные
исследования, которые сегодня проводят в центре, к сожалению, не могут
решить его финансово-экономических проблем. Разработанная центром совместно
с Институтом биоорганической химии РАН технология промышленного
производства генно-инженерного инсулина человека и попытка наладить это
производство на площадях ГНЦ тоже под вопросом. Слишком много людей
заинтересовано в том, чтобы инсулин по-прежнему ввозили из-за границы.
Проблему научного центра осознают все - в министерствах, ведомствах, в
Госдуме. На тревожных обращениях генерального директора ГНЦ доктора
медицинских наук Николая Уракова чиновники пишут резолюции -
"рассмотреть", "поддержать", "принять меры", - но от этого ничего не
меняется.
Я обратился в Министерство промышленности, науки и технологий России:
нужен ли сегодня такой центр России? Может быть, он свою задачу выполнил
и теперь его следует ликвидировать? Первый заместитель министра Михаил
Кирпичников и руководитель департамента наук о жизни и земле Николай
Войткевич заявили "МН": это уникальное учреждение с мощным научным
потенциалом, которое способно решать сложнейшие задачи по обеспечению
биологической безопасности страны. Оно необходимо России. Но Миннауки
финансирует только научные программы центра.
"МН" обратились в Министерство здравоохранения России, в ведении
которого находится ГНЦ: почему министерство не финансирует содержание
центра? Руководитель департамента экономического развития здравоохранения,
управления финансами и материальными ресурсами министерства
Михаил Путин сообщил:
"В соответствии со статьей 161 Бюджетного кодекса РФ Минздрав
осуществляет финансирование из федерального бюджета только бюджетных
учреждений... Поскольку ГНЦ является государственным унитарным
предприятием, бюджетное финансирование ему выделяться не может".
В связи с этим, пишет г-н Путин, Минздрав готовит проект постановления
Правительства РФ об изменении организационно-правовой формы
собственности центра.
К необходимости такого шага более года назад пришла комиссия Минздрава
по проверке "состояния научно-исследовательской и хозяйственно-финансовой
деятельности ГНЦ".
Ни одно из пяти предложений комиссии не выполнено.
Возможно, у Минздрава есть объяснения, почему так происходит. Но вряд
ли они будут приняты во внимание, если завтра, упаси Бог, из-за нарушения
режима безопасности смертоносные микробы окажутся в атмосфере. Не менее
опасно и то, что без финансовой поддержки государства центр вынужден будет
свернуть многие научные исследования по изучению болезнетворных микробов и
выработке способов борьбы с ними.
Может случиться так, что при бактериологической атаке террористов (а
от этого не может быть застраховано ни одно государство) Россия окажется
не в состоянии противостоять крупномасштабной эпидемии.
В некоторых государственных учреждениях меня пытались убедить в том,
что проблемы ГНЦ - это прежде всего проблемы его генерального директора,
генерала, в свое время создававшего бактериологический щит, а теперь не
сумевшего вписаться в рыночные отношения. И приводили в пример
генерального директора аналогичного научного центра в Кольцове
(Новосибирская область) доктора биологических наук, академика РАН Льва
Сандахчиева, у которого дела идут неплохо. Я связался с академиком.
- Если мы оказались в чем-то удачливее наших коллег из Оболенска, -
сказал Сандахчиев, - это не значит, что у нас не существует тех же
проблем. Зарплата у наших сотрудников нищенская, и выживаем мы только за
счет поддержки, поступающей из-за рубежа. Как и Оболенску, Минздрав нам
не выделяет ни копейки на содержание центра.
Так что дело не в директоре оболенского центра, а в ситуации -
одинаковой для всех тех, кто прежде создавал бактериологическое оружие,
а теперь ищет защиту от него.
И.Корольков, "Московские новости", 28 мая 2002 года

**************************************************************
* Бюллетень выпускается Союзом "За химическую Безопасность" *
* (http://www.seu.ru/members/ucs) *
* Редактор и издатель Лев А.Федоров. Бюллетени имеются на *
* сайте: http://www.seu.ru/members/ucs/chemwar *
* ********************************** *
* Адрес: 117292 Россия, Москва, ул.Профсоюзная, 8-2-83 *
* Тел.: (7-095)-129-05-96, E-mail: lefed@online.ru *
************************** Распространяется *
* "UCS-PRESS" 2002 г. * по электронной почте *
**************************************************************

Предыдущий выпуск | Архив | Следующий выпуск

Подпишитесь на электронный бюллетень "Химия и война"