
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

Как прекрасен это мир!

Где родилась Снегурочка

Я давно мечтала попасть в Щелыково - имение Александра Николаевича Островского в костромских лесах, неподалеку от Волги, напротив Кинешмы. Сейчас это мемориальный музей-заповедник. Там, в костромской глуши, родилась лесная пьеса-сказка «Снегурочка». Помните: Берендеево царство, песни пастуха Леля, отчаянная погоня Мизгиря по чащобам за хрупкой, как ландыш, дочкой Мороза, любовный венок Весны из всех цветов, какие ни есть, несущий сладкую истому и гибель... Островский словно отворил какую-то дверцу и выпустил скрытую в народной поэзии очарованность дремучим лесом, прятавшуюся под страхом - кикимор, леших, нежити лесной-болотной... Именно окрестные леса вдохновляли его.

Да и вообще - притягивают старинные усадьбы, пусть сохраняемые как музеи или даже вовсе уцелевшие чудом. Недаром сейчас все больше энтузиастов (в первую очередь из Общества изучения русской усадьбы) ездит за свой счет по остаткам, по руинам усадеб (музеями-то стали совсем не многие, в основном имения великих писателей, композиторов), описывают, фотографируют...

Нижегородско-костромская граница практически непреодолима, и добирались мы через Ивановскую область: автобус до Юрьевца (волжский городок четырьмя годами моложе Нижнего Новгорода) - частник до Кинешмы - автобус через Волгу (до химпромышленного и вымирающего Заволжска) - такси до музея.

Дорога от Заволжска на север шла по обычной плоской равнине, и только у самого Щелыкова начинается холмистый ландшафт. Он пленил в начале 18 века Федора Михайловича Кутузова, первым основавшего в здешних северных местах свою усадьбу, позже проигранную его отдаленными наследниками, попавшую в Опекунский совет и уже затем купленную отцом драматурга.

Склоны, поросшие дремучими лесами, с далекими обзорами, с речушками на дне, глубоко волновали и самого Островского. Как и первые владельцы Щелыкова - Кутузовы, он сохранил доставшийся ему кусок леса в качестве усадебного парка. Только живописные деревянные мостики (по проекту друга-архитектора Елагина) украсили его да двухэтажная беседка.

При Островском были и огороды, и теплицы, и ягодники. В оранжереях выращивали виноград, дыни, арбузы. Драматург, став хозяином имения, увлекся садоводством, по разысканиям сотрудника музея В.Вакулина, сам доставал семена, не полагаясь в этом на садовника, просил о том приятелей. И был очень рад, когда «знаменитый Регель» из уважения к писателю бесплатно выслал ему из Петербурга саженцы декоративных георгинов, крыжовника и крупноплодной земляники. Произошло это 30 марта 1884 года, а 3 апреля посылку уже встретили в Кинешме.

Но хозяйственная часть имения не сохранилась и не восстанавливалась - в отличие от Ясной Поляны. И места нет - рядом с мемориальными зданиями - пансионат актеров и детский лагерь.

А деревья парка-леса - ели, сосны, березы - за полтора века жизни без рубок раздались, вымахали, обросли лишайниками. Полтора обхвата - типичное дерево. Изменились зафиксированные в дневниках и письмах неописуемые виды из южных комнат дома Островского, нет уже дальних обзоров, кругом косматые великаны. Возможно, ради исторической правды надо отдельные участки осветлять, прореживать. Но в штате нет лесных специалистов. Так что пока вековые ели и сосны растут спокойно.

Мой милый Островский (а все эти замоскворецкие Бальзаминовы и провинциальные Курослеповы, Агнички и Параши, свахи и купчихи - мои хорошие знакомые, честное слово!) предстал в своем имении с какой-то неожиданной стороны. Если Ясная Поляна - еще один том сочинений Льва Толстого, то о Щелыкове этого не скажешь. Драматург работал здесь 20 лет - а писал все о знакомых с детства Замоскворечье да провинциальных городках.

Между тем автор городских пьес, оказывается, страстно любил лес, природу, цветы. До болезненности: «Первое и самое сильное чувство, которое производят на меня эти красоты природы, для меня болезненно, мне тяжело, мне надобно облегчить свою грудь, поделиться с кем-нибудь этими неотступными впечатлениями, которые лезут в душу со всех сторон». И любил Островский свою начавшуюся уже в зрелые годы усадебную жизнь. Любил принимать гостей - писателей, актеров, угощать их обедами за столом-«сороконожкой», устраивать на веранде читки пьес, выливавшиеся в представления для окрестных крестьян, работать в саду и за верстаком. Во всех комнатах дома возле окон стояли и ныне стоят столики, плетеные подставки с комнатными цветами. На столах букеты - как любил Островский, низкие, «шапками». Множество фотографий друзей и близких людей - в узорных рамках тонкой работы хозяина. В общем, «другой Островский» оказался тоже щедро талантлив.

«У нас зацвела черемуха, которой очень много подле дома, и восхитительный запах ее как-то короче знакомит меня с природой - это русский fleur-d’orange. Я по нескольку часов упиваюсь благовонным воздухом сада», - писал Островский в письме ... Сейчас, в начале августа, черемуха уже не цвела, и подле дома стоял запах петуний, в парке после дождя - запах хвои. Мы провели две ночи в соседнем с парком лесу, в палатке, на берегу речки Куекши. Воду брали из чистого лесного ручья, в котором была сделана аккуратная запрудка из камней. Потом посмотрели по карте в музее - оказывается, этот ручей - местная достопримечательность, так называемый Голубой ключик, который связывают с образом Снегурочки. Снегурочку администрация раскручивает как брэнд музея, даже можно сфотографироваться в соответствующем костюме.

...Любовь и страх в ее душе боролись,
от света дня бежать она молила.
Не слушал я мольбы - и предо мною
Как вешний снег растаяла она...

К содержанию | На главную страницу "Берегини" | Обсудить статью на форуме