Берегиня

Пожалуй, начать следует с того, что слова знаменитой и горячо любимой нашим народом песни «Степь да степь кругом...» ныне стали совершенно не актуальными. Поскольку этой самой первозданной степи - с ее бескрайними просторами, по которым «...путь далек лежит», - в России практически не осталось. Извел ее человек ради своих продовольственных и индустриальных нужд, оставив крохотные островки степных заповедников, которые лишний раз напоминают ему об утраченной природной ценности.

А ведь действительно, какие просторы были, какие красоты являли они попавшему сюда человеку, какие мысли и поэтические строки рождали?!
Судьбой наложенные цепи
Упали с рук моих, и вновь
Я вижу вас, родные степи,
Моя начальная любовь...

Эти проникновенные слова Е. Баратынского - лишь крохотная капля из моря поэзии, рожденной этим удивительным природным ландшафтом у целого созвездия наших выдающихся поэтов: М. Лермонтова и Я. Полонского, И. Сурикова и А. Фета, С. Есенина и М. Волошина, Н. Заболоцкого и Д. Кугультинова, многих других.

И с научной точки зрения степи представляют собой нечто совершенно особенное. Отличаясь сильной засушливостью, большой контрастностью сезонных и суточных температур, практически безлесьем, эти ландшафты поражают растительным изобилием: на оставшихся островках луговых степей европейской России на одном квадратном метре можно насчитать до девяноста видов только сосудистых растений. Еще одна достопримечательность и ценность степей - скрытый под одеялом растительного покрова слой гумуса, особого органически-минерального вещества, содержащего все элементы, нужные растениям. Российские черноземные степи по этому показателю не имеют равных нигде в мире. Мощность гумусового слоя в них достигает двухметровой толщины.

Если же отставить поэзию и науку, то каждый человек, все человечество перво-наперво должны низко поклониться степям (так этот ландшафт называется в Евразии, а в Северной Америке - прерии, в Южной - пампы): составляя всего-то 8 процентов поверхности суши планеты, они на 80 процентов обеспечивают людей зерном, мясом, многими другими ценными продуктами. По ним проложены самые протяженные в мире автомобильные и железные дороги. За все это степи планеты и поплатились жестоко - на 90 процентов они окультурены, превращены в индустриальные и агрономические ландшафты.

Понятно, вместе со степью пострадали и многочисленные ее обитатели: растения и насекомые, птицы и млекопитающие. Одни просто сильно сократились численно, другие поменяли места жительства, а третьи вынуждены были приспособиться к новым условиям существования в агроландшафтах рядом с человеком. Тяжелее всего пришлось крупным копытным животным, большинство из которых и без того были объектами массовых охотничьих и гастрономических интересов человека. А тут еще катастрофически начали сокращаться места их исконного обитания. В результате на грани исчезновения оказались все крупные степные копытные: европейский тур, дикие лошади, газели дзерены и антилопы сайгаки.

Более всего повезло последним - благодаря кочевому образу жизни этих мелких копытных и своевременным усилиям человека, за судьбу дзеренов и сайгаков сейчас можно сильно не беспокоиться, хотя кто знает... А первой необратимой потерей стал европейский дикий тур, не выдержавший наступления на природу человека на самом густо населенном континенте планеты еще в 17 веке - последний представитель этого вида был убит в 1627 году. Затем пришел черед диких евроазиатских лошадей.

Сначала исчез тарпан - чудесная невысокая лошадка, когда-то широко распространенная в европейских и азиатских степях. Последний тарпан в природе погиб в 1879 году близ Аскании-Новы, когда, спасаясь от преследователей, провалился в нору сурка. В зоопарке последняя такая лошадка умерла в Москве несколькими годами позже. Похожая участь ждала и другого обитателя евроазиатских степей - знаменитую лошадь Пржевальского, численность которой начала стремительно сокращаться к середине 20 века. Надо сказать, все степные копытные животные очень свободолюбивые создания и практически не поддаются одомашниванию. Редкое исключение и одновременно великая удача человека - приручение и разведение домашней лошади, которая стала ему и помощником, и другом. Она появилась пять-шесть тысяч лет назад в степях Евразии, а предками ее были именно тарпаны и лошади Пржевальского.

Навсегда потеряв с лица планеты тарпана и, видимо, начиная наконец осознавать ответственность за жизнь вокруг себя, а также испытывая благодарность за получение домашней лошади, люди в 20 веке начали предпринимать кое-какие действия для спасения очередного исчезающего вида. Диких лошадок, стремительно сокращающихся в природе, стали разбирать по зоопаркам и питомникам Европы и Америки. В 1969 году монгольские зоологи отметили последний табунок лошадей Пржевальского на воле. С тех пор их никто и нигде в дикой природе не видел.

Специалисты, изучающие степь, давно отметили, что дикие копытные не просто существуют на ее просторах, используя в корм растущие там ценные травы. Как и везде в природе, одни виды живых организмов здесь органично дополняют другие и являются не просто частью ландшафта (порой весьма эффектной частью), но зачастую - формирующей его силой.

Дело в том, что, постоянно передвигаясь по степи, они (и в первую очередь дикие лошади) поедают и дозированно вытаптывают образующийся из отмерших растений сухой войлок и тем самым дают другим растениям возможность выжить. Кроме того, они не до основания ощипывают живые травы, а обкусывают их таким образом, что те могут свободно продолжать расти. Подмечено, что если совсем убрать животных из степи (полностью ее заповедать), то очень скоро она наглухо закрывается мертвым войлоком, и рано или поздно в ней возникает пожар. Уничтожая войлок, он освобождает пространство для новых, затаившихся до времени в земле растительных организмов, но многие уничтожает.

Иное дело домашние животные, а особенно козы и овцы. Они пасутся практически на одном месте, а копыта их устроены так, что воздействие на квадратный сантиметр почвы этих животных превышает таковое... среднего танка. Кроме того, питаясь, они срезают растения чуть ли не до корней, в результате чего те погибают. Все это приводит к разбиванию степи, которая в итоге - после воздействия дождей и ветров - может превратиться в пустыню. Подобное произошло во многих степных районах, а особенно в Калмыкии, где долгое время велось непродуманное пастбищное скотоводство, и теперь там затрачиваются колоссальные средства, чтобы восстановить утраченный ландшафт. Здесь кроется коренное отличие домашнего скотоводства от естественного и его основной бич, который вместе с распашкой степей под культурные пашню дополняет процесс их уничтожения.

- Поэтому, - говорит директор Института степи УрО РАН, член-корреспондент РАН Александр Чибилев, - во всех наших проектах и рекомендациях по созданию степных заповедников был заложен выпас копытных животных. А по типу пастьбы к естественному ближе всего лошади. Несмотря на уничтожение в России основ коневодства, мы нашли отдельные хозяйства, где содержались табуны, на одном из участков Оренбургского заповедника добились прекращения выпаса знаменитых пуховых коз и переместили туда лошадей. Все шло прекрасно: они чувствовали себя великолепно, степь процветала, а в райцентре продавался кумыс. Но такая хозяйственная деятельность не вписывалась в типовое положение о заповедниках, и от присутствия там лошадей пришлось отказаться...

Идея реинтродукции (возвращение в естественные условия) лошади Пржевальского появилась у ученых с того самого момента, когда стало ясно, что в природе ее больше нет. В какой-то степени она реализовалась в украинском питомнике «Аскания-Нова», но там дикие животные существуют в полувольном режиме. Первой страной, где началось возвращение лошади Пржевальского в родную степь, стала Монголия. Финансировали этот проект голландцы, территорию предоставили монголы, а научное обеспечение взяли на себя наши ученые. Российский териологический отряд во главе с доктором биологических наук, профессором Виктором Орловым подобрал в Монголии подходящее место и разработал план реинтродукции. Так в 100 километрах от Улан-Батора в сухой монгольской степи был организован заповедник «Хустайн-Нуру», и в 1992 году первая партия лошадей Пржевальского из зоопарков Голландии и питомника «Аскания-Нова» обрела свою новую родину.

- Сейчас их там более 60 голов, они пока еще живут в двух загонах, хорошо размножаются, и начинаются первые выпуски животных на волю, - рассказал о ходе проекта профессор Виктор Орлов на третьем Международном симпозиуме «Степи Евразии», который проходил в июле 2003 года в Оренбурге. - Скорее всего, он будет идти благополучно, но всякое может случиться. Самое опасное - развитое в Монголии частное мелкотабунное коневодство. При достижении достаточно большой популяции дикой лошади может начаться гибридизация ее с домашней, что резко обесценит все поголовье и поставит под угрозу весь проект. Отношение природоохранных организаций к гибридам крайне отрицательное... А что же Россия?! Почему не у нас началось такое благое дело? Неужели мы останемся от него в стороне?

- Монголия была выбрана в качестве первого места реинтродукции в природу лошади Пржевальского, конечно же, не потому, что хотели в чем-то ущемить, обойти Россию, - объяснила мне ситуацию другой участник группы кандидат биологических наук Наталья Спасская. - Это было сделано в большой мере потому, что именно в Монголии ее видели последний раз в естественных условиях. Но у России не только ничего не потеряно в этом деле, но сейчас появился редкий шанс реализовать еще более интересный и перспективный проект по возвращению в родную степь дикой лошади.

Нашу армию - Министерство обороны - большей частью привыкли ругать (и справедливо ругать) за нанесение природе различного вреда: падение отработанных ступеней баллистических ракет, прорывы в различных местах ГСМ, захламление природы разнообразным мусором и многое другое. Но оказывается, военные могут играть и прямо противоположную роль!

Специалисты Института степи, наизусть знающие и исходившие вдоль и поперек все оставшиеся в Оренбургской области кусочки этого ценного ландшафта, давно обратили внимание на полигонные пространства, расположенные на таких островках. Благодаря их особому, «военному» статусу, существующему, как правило, довольно долгое время, никто и никогда не посягал на их распашку или иное хозяйственное освоение. Большинство из них не подвергалось никакому серьезному вмешательству и со стороны самих временных хозяев - военных. Ученые не раз делали им предложения о создании на таких территориях заповедников. Случалось, дело доходило даже до соглашения с воинской частью о таком режиме территории, но в нашей стране, известное дело, все очень быстро меняется. То областная или районная власть, то руководящие генералы рокируются, а новому начальнику совершенно не хочется вникать во все эти природоохранные проекты. В общем, ничего не получалось.

И вот несколько лет назад стало известно, что очередная воинская часть списала со своего баланса большой нетронутый степной участок в южной части Оренбуржья, которым военные безраздельно владели более 30 лет. Кусок практически девственной ковыльной степи площадью 11 тысяч гектаров, соизмеримый с украинским питомником «Аскания-Нова». Где же, как не здесь, попытаться создать наш, российский эталонный участок степного ландшафта, да еще с возвращенным на него некогда исконным обитателем этих мест - дикой лошадью Пржевальского?! Тем более, что в отличие от Монголии в этих местах нет табунного домашнего коневодства, а значит, и нет опасности скрещивания с дикой лошадью. Таково компетентное заключение упомянутой териологической группы, успевшей уже не раз побывать на перспективном полигоне.

И такой проект не замедлил появиться в Институте степи. Предварительно его назвали «Оренбургская Тарпания». Главный его энтузиаст, кандидат биологических наук Сергей Левыкин с заражающей уверенностью говорит не только о возвращении в оренбургские степи лошади Пржевальского, но и о содержании здесь небольшого стада степных бизонов и даже о возможном воссоздании исчезнувшего с лица Земли более 120 лет назад тарпана!

Впрочем, бизоны, а особенно тарпаны если не красивая мечта, то пока очень далекая перспектива. А вот оказаться России с этим проектом в первых рядах возвращения в степь дикой лошади Пржевальского - вполне реальное дело. И потому ученые, создав предварительно общественный фонд «Возрождение оренбургских степей», попытались добиться передачи ему оказавшейся практически бесхозной вожделенной для них нетронутой степи. С чем и обратились в областную администрацию. Мол, военным земля не нужна, отдайте ее фонду, а мы создадим на ней уникальный степной парк-биостанцию с утраченными по вине человека степью, дикой лошадкой и другими природными объектами. Наши потомки будут радоваться этакой красоте, вы сами будете наслаждаться и возить туда иностранных гостей.

Да не тут-то было! Военные-то от земли отказались, но по закону, возвращая ее, они обязаны провести рекультивацию - довести до первозданного состояния хоть как-то затронутые их деятельностью участки этой земли. И хотя их вмешательство было самым минимальным - пара-тройка построек, которые за ненадобностью, уходя, просто взорвали, да кое-где упавшие болванки от снарядов, - но рекультивация все же требуется. А на нее нужны деньги, которых у военных на подобные «пустяки» нет. А у ученых вообще ни на что нет денег. И у администрации оренбургской тоже на рекультивацию средств не предусмотрено.

Замечательный проект вполне мог бы остаться светлой мечтой ученых. И долгое (уже несколько лет) хождение их писем по этажам местной власти с мольбами-просьбами о передаче им этой земли закончилось бы тем, что в один ужасный день обнаружилось бы вдруг, что уникальный участок степи запахал какой-нибудь фермер-одиночка или просто пьяный житель местного села, как уже не раз бывало. Но на горизонте смелого проекта неожиданно появился совершенно новый для подобных дел, но - очень хочется думать, естественный для нынешней России - персонаж, деловой человек, имеющий достаточно ума, души и финансовых средств.

Явление заместителя генерального директора ООО Фирма «Газпромавтоматика» Сергея Бурова перед учеными-степоведами вовсе не было связано с этим проектом и проблемой получения для него ставшей бесхозной земли. Просто он с детства был приучен родителями к природе, ездил с отцом на рыбалку, охоту и уже со школьных лет знал всех водоплавающих птиц, многие растения. Как-то получилось, что у него в кровь вошло испытывать гнетущие чувства при виде страдающей от человека природы. Он всегда увлекался книгами о природе, а в последние годы в Оренбурге появилось очень много книг директора Института степи Александра Чибилева о степи, ее судьбе и обитателях. По некоторым из них, как по путеводителям, Буров ездил по области, знакомясь с описанными в них природными памятниками, животными и растениями. И вот на одной из выставок он подошел к книжному стенду, где было много чибилевских творений, а рядом оказался сам автор. Разговорились, нашли общие темы и понимание. Тут и произошло знакомство делового человека с Фондом «Возрождения оренбургских степей», а затем и необычным экологическим проектом.

Узнав о таких удивительных замыслах ученых и об их проблемах, он предложил свое бескорыстное участие в проекте: в первую очередь тем, чего более всего не достает - деньгами. Чтобы как можно скорее провести необходимую рекультивацию земли, передать ее Фонду и начать воплощение задуманного в жизнь.

Признаюсь, меня не покидали сомнения в бескорыстности участия обеспеченного человека в чисто научном природоохранном проекте. В общении, долгих разговорах с ним я и так и этак пытался выяснить истинный, возможный прагматичный интерес С.Бурова.

- Да почему же у нас всегда думают, что деловой человек хочет получить какую-то материальную выгоду?! - не выдержал, взорвался мой собеседник в какой-то момент осторожного журналистского зондирования. - Сохранение природы для потомков - это уже будет большая прибыль! Вот я приду в эту прекрасную степь и поброжу по ней, мой ребенок, ваш ребенок, другие люди придут, и в этом состоит мой главный интерес, моя личная прибыль. Я оставлю что-то для потомков - своих и чужих. Человек гораздо больше получает от чего-то хорошо сделанного, оставленного людям, чем от заработанных денег. Любой человек! Человеку нужно моральное удовлетворение. Я к этому пониманию пришел то ли в силу возраста (мне 45 лет), то ли по финансовым возможностям - не знаю. Наверное, до всего надо дойти, дозреть. А я тут подошел к такому моменту, когда есть интересный, вполне конкретный проект, а у меня для этого есть некоторые возможности...

В этот момент его монолога я вдруг подумал: «Черт возьми, а почему это не могут быть искренние помыслы?! Почему он не может дать деньги просто так - для сохранения уничтоженной степи и возвращения на нее дикой лошади, когда-то изгнанной оттуда человеком? Ведь он не претендует ни на какие дивиденды (да какие тут могут быть дивиденды, кроме постоянных трат да головных болей в борьбе с нашими бюрократами?), кроме возможности приезжать в сохраненную степь и любоваться ею. Наверное, именно так рассуждали когда-то знаменитые наши меценаты Морозов, Третьяков и многие другие состоятельные люди, научившиеся думать не только о собственном кармане и бескорыстно вкладывавшие деньги в искусство, изобретения. Да даже если этот руководитель отдаленно связанного с «Газпромом» предприятия и думает о какой-то очень призрачной собственной материальной выгоде от вложения заработанных средств в природоохранный проект, то это намного лучше, чем вкладывать их в новую газовую трубу или в строительство очередного дворца «национального достояния», подобного возведенному недавно в Москве. Ни от того, ни от другого ни российская природа, ни рядовой россиянин ничего ощутимого не получат. А здесь все-таки степь будет спасена и дикая лошадь в нее вернется. Это же - для всех нас, и не только в России!

...И я не один готов участвовать в таком проекте, - будто услышал мои мысли, а на самом деле продолжил свои Буров. - Я рассказал об этом проекте некоторым друзьям, которые тоже реально могут помочь. Это люди из разных сфер деятельности, занимающие высокие посты, причем не только из Оренбуржья, и они мне доверяют. Ведь все мы из природы вышли, и надо только доступно и понятно изложить идею. Что я и сделал, а они согласились внести определенные ресурсы, уполномочив меня вести этот проект от них тоже. На начальном этапе речь идет о трех-четырех миллионах рублей, но сейчас и не нужно больше. Как только будет решен вопрос о получении вашим фондом земли и появится реальный бизнес-план проекта, то, уверен, мы найдем любые нужные средства.

Добавлю: в ближайшей к упомянутому участку степи деревне Сазановка жители не получают зарплату более двух лет! Хоть как-то там могут существовать лишь немногочисленные бюджетники да пенсионеры. Царит беспробудное пьянство от безысходности. Появление природного парка «Оренбургская Тарпания» обеспечит немало рабочих мест этим людям и, помимо степи и лошади Пржевальского, спасет еще и их! Вот так в одной точке пространства и времени сошлись мечты, точные расчеты и возможности разных людей - с одной стороны и проблемы пострадавшей от человека природы - с другой. А если так, то замечательный проект спасения почти уничтоженной цивилизацией степи и возвращения в нее исчезнувшей из природы дикой лошади не имеет права не осуществиться! И никакие силы - даже несовершенное российское земельное законодательство и наши бюрократические традиции - не смогут ему помешать. Потому что речь идет о спасении и воссоздании ценности, красоты планетарного масштаба.

И мы еще сможем выйти в бескрайнюю степь, на горизонте которой вдруг мелькнет буровато-желтым вихрем табун диких лошадей, отчего восхищенные люди застынут в немом восторге, не в силах удержать слез радости от чудесного видения.