
О нас \| История и Успехи \| Миссия \| Манифест

Сети МСоЭС

  Члены МСоЭС
  Как стать
  членом МСоЭС

Дела МСоЭС

  Программы МСоЭС
  Проекты и кампании
   членов МСоЭС

СоЭС-издат

  Новости МСоЭС
  "Экосводка"
  Газета "Берегиня"
  Журнал Вести СоЭС
  Библиотека
  Периодика МСоЭС

Охранная грамота

В Китай: понять цикл перемен

Общественное сознание китайцев конфуцианское... Мы являемся свидетелями бурного роста уровня индустриализации, коммерциализации и информатизации китайского общества, которые идут одновременно с восстановлением и утверждением в сознании народа национальной системы духовных ценностей, основанной на добродетели. Императоры, правившие с помощью жестокости и усмирявшие хаос грубым насилием, имели в китайской истории короткую жизнь в одно-два поколения. Возврат к добродетели как системе координат позволяет предполагать, что китайское общество вступило в период стабильности и процветания.
Андрей ДЕВЯТОВ,
кадровый разведчик ГРУ, проработавший в Китае 30 лет. Из книги «Китай и Россия в двадцать первом веке».

Моя поездка в Китай, спонсированная общественной организацией "БРОК", при поддержке китайского предпринимателя - товарища Цу Цунсе, была предпринята с целью знакомства с китайскими природоохранными службами и, если там таковые обнаружатся, представителями зеленого движения.

Дело в том, что с начала девяностых годов резко возросли объемы поставляемого из Приморья в Китай леса. Быстро развивающийся китайский рынок, словно черная дыра, стал поглощать все без разбора: ворованный лес без документов, занесенные в Красную книгу редкие виды растений и животных, другие обесцененные кризисом богатства, нанося непоправимый ущерб экономике края, а в особенности, уникальной дальневосточной природе. Предпринимаемые властью меры по реорганизации лесных и природоохранных государственных органов, в конечном счете, привели к деградации и параличу всей природоохранной системы, тем самым усугубив разрастание губительного для таежной экосистемы процесса.

Я надеялся на взаимопонимание и поддержку со стороны китайских природоохранных служб в вопросах сохранения реликтовых растений и животных.

Планы планами, в действительности обычно все происходит не совсем так, как мы того желаем. Переводчик, на которого я рассчитывал, присутствовал только в короткие моменты моих "неофициальных" встреч, а работники государственных природоохранных учреждений, узнав о цели моего визита, были весьма немногословны и сдержанны в ответах, чувствовалось влияние партийной дисциплины, жестко регламентирующей сферу их полномочий. Сотрудничество в вопросах сохранения природных экосистем они одобряют, но считают, что экологические проблемы страны можно решить только на высоком правительственном уровне, а не в частных беседах.

Как бы там ни было, поездка состоялась.

Я посетил города Суньфеньхэ, Мудацзян, Харбин, Далянь, проехав сотни километров по китайским автомагистралям и железным дорогам; побывал на деревоперерабатывающем предприятии, встречался с чиновниками из департамента природных ресурсов провинции Хэйлунцзян и коммерсантами, разговаривал со студентами, таксистами и работниками гостиниц, общался с китайцами в поездах, на улицах, в магазинах.

В приграничных районах китайские торговцы и предприниматели неплохо знают русский. Однако чем дальше от границы, тем острее становилась проблема общения. Пользоваться китайским разговорником, как оказалось, можно, но только в присутствии хорошего переводчика, иначе тебя не поймут. Мне, конечно же, не хватало моих знаний китайского. Приходилось искать, кто бы мог говорить если не по-русски, то хотя бы по-английски.

Забегая вперед, скажу, что китайцы - очень гостеприимный, приветливый народ, с врожденным чувством почтения к старшим и чинопочитания, а природный аскетизм позволяет им жить по средствам и без претензий.

Граница. Российский пограничный таможенный пункт Гродеково.В небольшом недавно построенном двухэтажном здании таможни душно, тесно и очень шумно. Китайцы с коробками и баулами, группы знающих себе цену соотечественников, туристы и пронырливые "помогайки" . Разноголосый гвалт не стихает ни на секунду. Кто-то кого-то ищет, выкрикивая фамилии участников группы и тряся помятыми листами списков, кто-то спешно договаривается, кто-то просто болтает, убивая остановившееся время. Таможня явно не была рассчитана на столь мощный поток желающих посетить соседнее государство.

Китайская таможня в Суньфеньхэ работает, в сравнении с нашей, более четко, и практически без задержек я вступаю на территорию Поднебесной. Обычно теплый и бесснежный в этих широтах ноябрь был не по-осеннему холодным. Центр города расположился на склоне сопки. Припорошенные снежком улицы и тротуары, пересекаясь, сбегают к железнодорожной станции. Видимо, за счет рельефа центр Суньфеньхэ чем-то напомнил мне Фрунзенский район Владивостока. Многоэтажные здания, пестрая реклама на бесконечных лавочках и магазинах. Довольно часто встречаются вывески на русском.

Несмотря на ранний час движение на улицах довольно оживлено. Такси - красненькие "волксвагены" разных модификаций, - беспрестанно сигналя снуют туда-сюда, коптят трехколесные грузовички обгоняя запряженных в объемистые повозки осликов, тянут свои груженые лотки-тележки крестьянского вида торгаши, да съежившиеся от мороза пешеходы лезут прямо под колеса.

Нет, это не Владивосток, это - ни с чем не сравнимый Китай.

Здание мэрии построено на противоположном, от центра города, склоне холма, видимо, для того, чтобы чиновникам были лучше видны перспективы роста города, а город строится с размахом и основательно. Китайцы с гордостью показывали мне достопримечательности и многочисленные объекты строительства, на которых полным ходом шла работа.

Предприятия по переработке леса расположились в пригородной зоне.

Мне пояснили, что в Китае в 1998 году введен практически полный запрет на заготовку древесины. Деревоперерабатывающие предприятия в приграничных городах в настоящее время работают на российском лесе (в Суньфэньхэ я видел из них только два).

На мой вопрос, как местные власти относятся к тому, что часть российского леса, вывозимого в Китай, заготовлена нелегально, мне ответили: "Это проблемы вашей страны. Если, к примеру, в Китае продавец торгует ворованным товаром, его жестоко наказывают по нашим законам. Наказывают продавца, а не покупателя". Проезжая по городу, я видел команду «виноватников» (так в Китае называют заключенных), рывших траншею. "Возможно, среди них есть осужденные за незаконную заготовку древесины, хотя это у нас случается очень редко. У нас с этим очень строго", - сказал мне сопровождавший меня переводчик.

Я посетил одно из деревоперерабатывающих предприятий в Мудацзяне. Охраняемая территория занимает около 4 га. Большая часть территории отведена под склад круглого леса, в основном это дуб, ясень и ель. К предприятию подведена железнодорожная ветка. Погрузо-разгрузочные работы производятся с помощью 80-метрового козлового крана. В цехе - дощатом здании - размещается две линии по распиловке круглого леса и несколько деревообрабатывающих станков. Все до предела упрощено.

"Конечно, расширение торговых связей с Россией стимулирует экономический рост приграничных районов, но без общего подъема экономики Китая такой рост был бы просто невозможен", - так ответили в департаменте природных ресурсов провинции Хэйлунцзян на мой вопрос: "Насколько значителен для экономики провинции импорт российского леса?".

- Если бы вы имели возможность проехать и посмотреть, как изменились за последние годы наши города, то смогли бы в этом убедиться сами, - сказал мне заместитель председателя по природным ресурсам, - к примеру, наши центральные провинции по объемам строительства и росту экономических показателей во многом опережают темпы роста северных городов, хотя уровень импорта российского сырья там составляет доли процентов.

В том, что это так, я убедился, когда побывал в красивом портовом городе Далянь. Мне как экологу было очень приятно видеть, как много внимания уделяется здесь озеленению, местам отдыха и парковым зонам. В целом город оставляет очень приятное впечатление.

Я слышал о том, что в Китае хорошая железная дорога, но после поездок на четырех разных поездах из Мудацзяна через Харбин до Даляня и обратно в Суньфеньхэ я могу с уверенностью сказать, что в Китае очень хорошая железная дорога. Это словно государство в государстве. Все здания и сооружения, относящиеся к железной дороге - вокзалы, станции и полустанки - сияют свежей краской, вымыты и вычищены. Везде порядок и дисциплина.

Быстро, без суеты многочисленные пассажиры рассаживаются по вагонам, и вот поезд трогается. Только по характерному стуку колес и едва заметному покачиванию вы ощущаете движение. Телевизор, бегущая строка сообщений, в каждом купе - термос с горячей водой, умывальная комната с зеркалами и двумя раковинами, отделенными от упрощенного, без практикуемого у нас громоздкого унитаза, туалета. Весь обслуживающий персонал: кондуктора и прочие работники, в униформе и при погонах. В вагонах постоянно поддерживается чистота, и это при том, что китайцы постоянно мусорят. У меня сложилось впечатление, что мусорят они из жалости к уборщикам мусора, поскольку те чуть ли не на лету молча ловят мусор, складывая его в специальные ведра. Известный плакат в китайском варианте звучал бы, наверное, так: "Уважайте труд мусорщиков! Бросайте им мусор!".

Поезд Мудацзян-Далянь вначале мчался среди сопок, иногда проваливаясь в гулкие тоннели, затем железная дорога заскользила по долине какой-то небольшой реки. За окном пролетали многочисленные крестьянские деревушки. Небольшие кирпичные крестьянские домики с несоразмерно большими окнами и печными трубами теснились друг к другу.

На всем многокилометровом перегоне от Суньфеньхэ до Даляня я ни разу не увидел брошенной, заросшей бурьяном земли. Все долинные участки представляли собой уже убранные, разбитые межами крестьянские поля. Снежок, слегка припорошивший землю, контрастно оттенял их строгую геометрию. Подступая вплотную к железнодорожному полотну, поля, изредка пересекаемые дорогами и небольшими речками, в перспективе упирались в пологие склоны засаженных деревьями сопок.

Меня поразили масштабы проделанной китайскими лесниками работы. Даже посадки ели Дугласа, которые я видел близ города Сиэтл в американском штате Вашингтон в 2000 году, блекли перед тем, что было в Китае. Все склоны были засажены лиственницей, иногда сосной и реже кедром. Естественные приморские дубняки с еще не облетевшими желтыми листьями занимали здесь гораздо меньшее пространство, чем посадки. На мой взгляд, посадкам лет по пятьдесят. Как ни вглядывался я в заснеженные склоны сопок, ни одной голой проплешины так и не увидел на всем протяжении пути. Немногочисленные светлые пятна, при приближении оказывались плантациями молодых саженцев.

Далянь - большой современный красивый город. Несмотря на многомиллионное население, он скорее похож на курортный город, чем на индустриальный гигант. Многочисленные музеи, океанариумы и парки разбросаны по всему побережью. Деловой центр застроен стекляшками банковских небоскребов, супермаркетов и фешенебельных гостиниц, однако и здесь, в центре, можно найти зеленые парковые зоны для уединения и отдыха. В Даляне нет присущей мегаполисам суеты и суматохи, все здесь размеренно и со вкусом. Немногочисленные - в масштабах города-гиганта - прохожие вежливы и доброжелательны.

Моим гидом по городу была молодая студентка, неплохо владевшая английским. Из ее рассказов я узнал, что с экологическими проблемами в Китае знакомы давно и делают все для их предотвращения. Благодаря начатой еще в пятидесятые годы, при Мао Цзе Дуне, всенародной государственной кампании по посадке деревьев - "Природной обороне" - пыльные бури во многих районах стали не столь катастрофическими, как были раньше. А ведь многие сотни лет это было настоящим бедствием для крестьян. Заметно снизился ущерб от наводнений и от эрозии почв, в то время как уровень паводков в последние годы заметно увеличился. Государственная программа по восстановлению лесов в Китае еще не закончена, после ее завершения они думают избавиться от многих экологических проблем. Общественное экологическое движение в Китае, как правило, сводится к практическим работам по посадкам деревьев и озеленению городов.

Она искренне удивилась, узнав, что в России общественные экологические организации ведут борьбу за сохранение природного комплекса Уссурийской тайги, что в Приморье, ради денег, вырубаются реликтовые леса, уничтожаются редкие и исчезающие виды животных и растений. Что одной из причин этого разрушительного процесса российские зеленые считают открывшийся бездонный китайский рынок, куда вывозятся и за бесценок продаются природные богатства.

- Неужели у вас нет государственных органов охраны природы? - спросила она.

- Органы есть, но вот охраной природы они практически не занимаются, - ответил я.

Китаянка на минуту задумалась и сказала:

- В истории государств нет ничего более ужасного, чем время перемен, так говорил китайский философ Конфуций. Вы сами разоряете свою страну, и китайский рынок тут ни при чем. Остается пожелать, чтобы у вас, в России, время перемен не было слишком долгим.

P.S. Из Уссурийска я ехал домой поездом. За окном покачивающегося вагона проплывали бескрайние, заросшие бурьяном поля, иногда мелькали заброшенные, без крыш и окон, дачные домики, а со стороны плешивых сопок в сторону китайской границы тянулись доверху груженые ясенем и кедром лесовозы.

У каждого свой путь в поисках счастья...

Федор КРОНИКОВСКИЙ.
Приморье.

К содержанию
На главную страницу "Берегини"