*) 1.Соглашение; 2.Распоряжение; 3.Постановление; 4.Решение; 5.Заявление; 6.Указ; 7.Рекомендации.

Эти предложения не ставили иных экологических задач сверх экологического сопровождения собственно ликвидации химического оружия. Однако даже очевидное предложение об отказе от перевозок химического оружия по стране к местам его уничтожения не было учтено. Оно нашло решение лишь через пять лет, в марте 1995 г., когда было решено уничтожать химическое оружие в местах хранения.

Решение о разработке Государственной программы уничтожения химического оружия в СССР было принято ВПК в апреле 1989 г.¹⁷⁶ Первая редакция проекта программы была передана в апреле 1990 г. в ВС СССР и обсуждалась в нескольких комитетах. Предварительные слушания состоялись 18 мая, а заключительные - 29 ноября 1990 г. Эти обсуждения не сопровождались учетом каких-либо экологических соображений, поскольку лишь 26 ноября Госкомприрода СССР образовала экспертную комиссию для проведения косударственной экологической экспертизы проекта “Программы по уничтожению химического оружия”. Состав комиссии включал основные силы ВХК и в этом смысле он был не менее спорен⁹⁴, чем составы предыдущих комиссий по Чапаевскому проекту.

В подготовленном комиссией заключении¹³⁹ сделан единственный вывод, не имевший, впрочем, прямого отношения к экологии: “Предусмотренные в проекте принципы и сроки уничтожения в основном соответствуют международным обязательствам СССР”.

При анализе конкретных технологий уничтожения химического оружия комиссия отметила, что в двухстадийном процессе ликвидации химического оружия “в настоящее время наиболее отработана первая стадия технологии уничтожения ФОВ, разработанная ГСНИИОХТом. Она прошла экспериментальную проверку в процессе уничтожения химических боеприпасов на подвижных комплексах”. Была и критика. Как выяснилось, авторы программы не оценили скорость возможного поступления в атмосферу непрореагировавшего ОВ при детоксикации, а также “хвостов” после очистки вентвыбросов. Не представили они и полного перечня веществ, которые могут поступать при этом в атмосферу. Кроме того, в программе отсутствовала методология оценки риска в качестве основного инструмента обоснования решений при подготовительных мероприятиях и на основных этапах реализации программы.

Среди прочего, комиссия сделала несколько предпочтений:

• о перспективности уничтожения фосфорных ОВ методом прямого сжигания, предложенного Вольским филиалом ГСНИИОХТа,
• о необходимости использования ресурсосберегающих технологий уничтожения ОВ и, в частности, о перспективности технологии уничтожения люизита путем его хлорирования и получения трихлорида мышьяка, являющегося сырьем для получения особо чистого мышьяка.

С точки зрения экологии оба предпочтения были ошибочными, и они не выдержали проверки временем.

В заключении комиссии¹³⁹, однако, содержался ряд соображений, которые в принципе могли помочь дальнейшей продуктивной работе, если бы они были кем-нибудь учтены:

• как оказалось, наиболее опасны стадии транспортировки и перетаривания ОВ в транспортные емкости (транспортировка ОВ в 41 раз опаснее процесса детоксикации); в этой связи транспортные операции в центральной части СССР, где проживает 150 млн человек, должны быть максимально безопасны и по возможности исключены,
• планы размещения основного объекта по уничтожению химического оружия (Чувашия, г.Новочебоксарск) не согласованы с местными Советами и не обсуждены с населением.

Ни мнение экологической общественности⁴⁰⁰, ни даже соображения Госкомприроды СССР¹³⁹ не оказали влияния на дальнейшую судьбу программы. В этом деле ВХК действовал самостоятельно.

После согласований 17 февраля 1991 г. по проекту программы было принято совместное решение шести комитетов ВС СССР и комиссий его палат. Рассматривалось 5 вариантов ликвидации химического оружия, отличавшихся по количеству, местам строительства объектов, капитальным вложениям, а также по срокам начала и завершения работ^18,46. Все документы были направлены Президенту СССР, а в мае 1991 г. - после доработки - перекочевали в Кабинет Министров СССР. До августа 1991 г. до принятия дело не дошло, а после августа - ушло на новый виток обсуждений в рамках новых исторических реалий.

В послепутчевые времена комитеты ВС РСФСР впервые обсуждали вопрос о программе уничтожения химического оружия на заседании, состоявшемся 27 ноября 1991 г. Тема приобрела тревожный оттенок.

Все было сделано сравнительно оперативно и почти так, как было предложено маршалом, за исключениями, обесценившими результат. Новые бюрократические структуры (комитет и комиссия) были созданы, однако без включения представителей общественности.

ИЗ соображений генерала И.Евстафьева:
“В отличие от США, у нас нет законодательства, которое определяло бы все вопросы уничтожения: как и какие сроки, какие льготы получит население, что от этого поимеют те районы, где будет вестись уничтожение. Добровольно-то никто не согласится разместить у себя полигон. Это всегда потенциально опасный объект, всегда определенный риск”⁵⁰.

После выделения России из Советского Союза очередной вариант программы был внесен осенью 1992 г. на рассмотрение ВС РФ¹²³. Вновь созданный Комитет по конвенциальным проблемам химического и биологического оружия при Президенте РФ направил проект непосредственно в комитеты ВС РФ, без утверждения Правительством и неизбежной в этом случае процедуры согласования с регионами.

В основе проекта лежали две идеи:

• уничтожение боеприпасов с фосфорными ОВ производить в г.Новочебоксарске на ПО "Химпром" с использованием прежнего производственного персонала, вновь построенных печей сжигания и неизбежными перевозками по железным дорогам как способа доставки,
• детоксикацию стойких ОВ (иприта и люизита) осуществлять в местах их хранения - в г.Камбарка и пгт Горный.

Боеприпасы (только по химснарядам запас достигает - 3,5 млн. штук⁵⁵), снаряженные фосфорными ОВ общим весом около 9,8 тыс.т предполагалось свозить в Чувашию с двух баз ГРАУ - из г.Щучье (Курганская область), далеко отстоящего от места уничтожения (через 8-9 регионов), и из более близкого поселка Кизнер (Удмуртия)⁷⁵. По утверждению генерала С.Петрова, принятое решение предусматривало размещение объекта по уничтожению фосфорных ОВ в районе страны “с низкой плотностью населения"¹⁷. В действительности именно Чувашия - это регион с наивысшей по России плотностью населения.

Поначалу все получилось - представленный проект был немедленно принят на совместном заседании узкого состава двух комитетов ВС РФ - по промышленности и транспорту и по вопросам экологии и рационального использования природных ресурсов^75,362 и направлен для согласования в регионы. Во время повторных слушаний, состоявшихся 19 января 1993 г., когда в открытом заседании тех же Комитетов ВС РФ участвовали представители регионов, проект был отвергнут^317,425.

Из подтасовок госчиновника И.Власова:
“В обсуждении этой программы приняли участие руководители местной администрации, представители общественных организаций регионов, где планируется размещение объектов по уничтожению химического оружия. После замечаний, поправок, уточнений проект был принят”¹⁸².

Основной недостаток отвергнутого проекта - нацеленность лишь на уничтожение самого химического оружия и отказ от постановки задач, связанных с преодолением экологических последствий подготовки к химической войне. Среди других недостатков отметим следующие:

• отсутствие экологической экспертизы (декларированной¹⁷),
• отсутствие упоминания о мерах по восстановлению земель, пострадавших при подготовке к химической войне,
• стратегическая направленность на сохранение в процессе разоружения потенциала химического нападения (уничтожение в первую очередь артиллерийских химических боеприпасов и сохранение авиационных)⁹⁷,
• предположение перевозок химических боеприпасов с фосфорными ОВ по железным дорогам.

Последний аргумент уже был рассмотрен в разделе VI.6.

Летом 1993 г. в официальных кругах обращался новый вариант программы¹²⁴. Рассматривалась лишь часть проблемы - уничтожение стойких ОВ, однако недостатки были те же:

• не предусматривался отказ от перевозок химических боеприпасов по железным дорогам,
• не предусматривалась реабилитация территорий, пострадавших при прошлых работах с химическим оружием.

Новый проект не получил более благоприятного приема, и поздней осенью 1993 г. "вариант ликвидации запасов химического оружия в местах его хранения" стал для армии "наиболее вероятным"³⁶. Практические действия в этом направлении не предпринимались, однако, долгое время²⁵⁹.

В конце 1993 г. шла активная подготовка к созданию Государственной комиссии по выбору районов уничтожения химического оружия. Включение упомянутных маршалом Е.Шапошниковым представителей общественности было успешно обойдено. Это позволило армии через вновь созданную комиссию начать работу по подготовке штучных постановлений Правительства РФ (по отдельным регионам - Саратовской области, Удмуртии, табл.8), не затрудняя себя созданием программ. И даже концепций.

Попытки исправить положение были. Так, при обсуждении проблем уничтожения химического оружия на заседании Межведомственной комиссии Совета Безопасности РФ по экологической безопасности 14 декабря 1993 г.¹⁴¹, помимо прочего, выяснилось, что министерства и ведомства не выработали общей концепции, единой системы принципов уничтожения химического оружия. Комитету по конвенциальным проблемам химического и биологического оружия было поручено разработать и до 1 февраля 1994 г. утвердить Концепцию уничтожения химического оружия в РФ.

Рассмотрение этого вопроса на заседании МНТС при Комитете по конвенциальным проблемам 8 февраля 1994 г. не привело к принципиальным сдвигам. С одной стороны, армия готова уничтожать все химическое оружие на нынешних базах его хранения. С другой, руководство Роскомхимнефтепрома не отказалось от мысли принять на себя и задачу уничтожения фосфорных ОВ, и связанные с этим целевые ассигнования, то есть разместить объект на ЧПО "Химпром"¹⁴².

Неразрешенное противоречие нашло отражение в появлении в начале 1994 г. двух вариантов концепции уничтожения химического оружия. Документ Комитета по конвенциальным проблемам химического и биологического оружия¹²⁵ по-прежнему не содержал стержневой идеи, где же все-таки будет уничтожаться химическое оружие - только в местах хранения или же смешанно - и в местах производства, и в местах хранения. В документе МО РФ этот вопрос толковался более определенно - в местах нынешнего хранения¹²⁶. Несмотря на многочисленные попытки, ни один из вариантов принят не был.

Решение по одному из принципиальных моментов, касающемуся мест размещения объектов уничтожения химического оружия, возможно окончательное, возникло лишь после химической трагедии, разыгравшейся в Токио 20 марта 1995 г. К сожалению, довольно сырой Указ Президента РФ “О подготовке Российской Федерации к выполнению международных обязательств в области химического разоружения” (от 24.3.1995 г. за N 314, табл.8) появился непосредственно после террористического акта в токийском метро и гибели от зарина многих людей. Будем надеяться, что не вследствие.

“Запасы химического оружия, имеющиеся в Российской Федерации, уничтожаются в районах (регионах) его хранения на создаваемых специально для этих целей объектах. Места размещения объектов согласовываются с соответствующими субъектами Российской Федерации. При создании таких объектов обеспечивается опережающее развитие социальной инфраструктуры районов их размещения”.

Однако даже будто бы окончательное решение о месте уничтожения химическое оружия на поверку оказалось половинчатым. Поскольку Указ предусматривает для МЧС РФ задания по ликвидации чрезвычайных ситуаций при транспортировке химического оружия, неизбежен вывод, что часть химического оружия все еще находится вне 7 официально объявленных баз хранения и будет довезена в процессе работы (см. раздел III.4).

Указ далек от совершенства и во многих других аспектах. Он не решает и даже не ставит вопроса о решении большинства острейших проблем. В первую очередь этот документ ничего не говорит о создании законодательной среды химического разоружения, начиная с ратификации Конвенции о химическом оружии и запрещении в России всех работ с химическим оружием, кроме его уничтожения, и т.д. Указ определяет, что именно МО РФ, а не промышленность, будет осуществлять “выбор оптимальных технологий уничтожения химического оружия”. Он поручает промышленности решение вопросов “конверсии неуничтоженных объектов по производству химического оружия”, хотя эта проблема вовсе не экономическая, а политическая (Конвенция о химическом оружии предусматривает не конверсию, а уничтожение этих объектов) и экологическая (с экологической точки зрения, нельзя конверсировать объекты, которые не поддаются обеззараживанию).

Таких несуразиц в Указе немало. Однако, по прошествии 10 лет после принятия первых, тогда еще секретных, решений об уничтожении химического оружия, даже несовершенный Указ делает, наконец, первый определенный шаг.

Впрочем, этот же указ конституирует новый подход к химическому разоружению. Похоже, ушло в историю время попыток создания Государственной программы уничтожения химического оружия. Закончилось и время формулирования концепций на эту тему. Страна вступила в новую эпоху, когда тяжелейший политический, экономический, социальный и экологический вопрос будет решаться в рамках “плана мероприятий”¹⁷⁶. Так определено Указом. Возможно, поэтому в нем и не говорится о законах.

Из прозрений генерала В.Белоуса:
1992 - “Представители Управления начальника химических войск разъяснили, что в основе разработанного проекта государственной программы лежит комплексный подход: ОВ, которое можно утилизировать, пустить в переработку, а то, что нельзя, - уничтожить. Примером эффективной утилизации может служить проект получения высокочистого мышьяка”³⁸.

1995 - “Создается впечатление, что, подписывая конвенцию, российское руководство не имело четкой государственной программы уничтожения химоружия, не были разработаны приемлемые для этого технологии, не определены места его ликвидации и возможные сроки выполнения этой работы”⁴⁰¹.

Осталось только, чтобы население России, которое раньше было лишь безгласным объектом подготовки к химической войне, уже в качестве субъекта химического разоружения разъяснило Президенту и Правительству РФ, что преодоление экологических последствий этой подготовки - столь же важная национальная задача, сколь и задача уничтожения самого химического оружия.

До последнего времени представители официальных властей России рассматривали экологизацию проблемы химического оружия скорее как "опасную тенденцию", которую необходимо преодолевать⁶⁰. Указ Президента Б.Ельцина закрепил этот подход, поскольку он тоже исходит из мистического предположения, будто бы химическое оружие на земле России материализовалось из ниоткуда. С ним целиком согласен даже полковник А.Горбовский.

Из подтасовок полковника А.Горбовского:
“Начала проявляться еще одна опасная тенденция - присовокупить к программе уничтожения химического оружия решение экологических проблем, связанных с деятельностью промышленности вообще. Все это ведет к еще большему удорожанию программы”⁶⁰.

Полковник лжет. Речь идет не о промышленности вообще и даже не о химической промышленности, а всего лишь о цехах по производству химического оружия и о других местах прошлой деятельности с химическим оружием (испытаниях, уничтожении и т.д.), то есть о понесенном страной экологическом ущербе, связанном с прошлой подготовкой к химической войне.

Указ Президента РФ не дает никаких поручений ни одному органу государства по этому вопросу. Между тем, только лишь данные мониторинга на мышьяк, выполненного в Чапаевске через полвека после окончания выпуска люизита (там превышение по мышьяку доходило до 8500 ПДК¹⁴⁹; см. раздел VI.9), свидетельствуют, что речь идет не об удорожании программы уничтожения химического оружия, а о ее гуманизации, об осуществлении нормальной системы мероприятий по преодолению загрязнений регионов России, вызванных подготовкой к химической войне.

Необходимо, однако, подчеркнуть, что ни в 1989-1990 гг., ни в наши дни преодоление экологических последствий подготовки к химической войне не рассматривается в качестве самостоятельной задачи, равноценной уничтожению самого химического оружия и требующей одновременного и независимого решения^{11,102,103,122}.

К сожалению, из-за недомыслия и/или упрямства тех, кто не хотел или не способен был увидеть в экологизации химического разоружения обыкновенного гуманизма, были совершены многочисленные ошибки, затянувшие решение проблемы. С точки зрения организации диалога с населением и выбора рациональной схемы процесса химического разоружения период 1986-1994 гг. оказался по существу упущенным. И Указ Президента РФ от 24 марта 1995 г. делает лишь ничтожный шаг в нужном направлении¹⁷⁶.