Социально-экологический Союз - Центр координации и информации СоЭС

С.И.Забелин,
Кандидат биологических наук,
Сопредседатель Совета Международного социально-экологического союза.

ИНДУСТРИАЛИЗМ – УКЛАД УХОДЯЩИЙ.
  Мало кто готов сегодня признать, что своего предельного развития индустриальный уклад достиг не в США ХХI века, а в СССР второй половины ХХ века, Однако, давайте вспомним, что тогда одно министерство (а на самом деле – руководство холдинга) отвечало за производство молока и мяса на пространстве от Таймырской тундры до Каракумской пустыни, другое – за производство телевизоров и радиоприемников, а третье – за крой штанов и пошив ботинок. Слияния ведущих мировых компаний, производящих самолеты и автомобили, напоминают нам о Министерстве авиационной промышленности СССР и Министерстве автомобильной промышленности СССР.
  И уж конечно практически полным аналогом советского министерства выступает корпорация Майкрософт, чей Microsoft Word как отечественный ботинок – и жмет, и трет, и протекает, тяжелый как гиря, а приходится носить, потому что другого купить негде. И этот советский принцип «бери, что дают» сегодня определяет лицо мирового рынка практически во всех секторах.
  Для нашей темы чрезвычайно важно понять (признать), что с эволюционнной точки зрения Россия (в форме СССР) уже была развитой индустриальной страной. Если смотреть непредвзято, развитие России не сильно отличалась от развития Германии, которую нам часто ставят в пример. Обе вышли из Первой мировой войны с разрушенным хозяйством, обе совершили мощную индустриализацию, технологической вершиной которой следует считать создание ракетного оружия и выход на овладение атомной энергией. Обе далеко обогнали в этом Соединенные Штаты Америки, которые позже, в соревновании с СССР, просто использовали интеллектуальный потенциал германских ученых и инженеров. Обе страны в ходе этого процесса активно эксплуатировали народный энтузиазм и жестоко подавляли инакомыслие, в обеих странах почти одновременно была уничтожена многопартийность и изобретены концлагеря. Отличались – риторикой вождей, потому и сошлись в смертельной схватке.
  Однако, после Второй мировой войны разрушенному внешним воздействием германскому обществу западного сектора была предложена американская социальная модель, свойственная более ранним стадиям развития индустриального общества. И в этом состоянии общество ФРГ законсервировалось по сию пору, так и не создав ни собственной ядерной промышленности, ни собственных космических ракет, т.е. фактически откатившись назад. В то же время победители - США и Россия продолжили движение вперед по своим траекториям, и до середины 80-х шли ноздря в ноздрю – вышли в космос, создали ядерное оружие и “мирную” атомную энергетику и многое другое.
  А потом мы их обогнали, к сожалению, не по уровню благосостояния.
  Математическая модель коллапса экономики индустриального уклада была создана группой исследователей Массачустеского университета по заказу Римского клуба и опубликована в 1972 году в книге с названием «Пределы роста». Сделанный 30 лет назад вывод, с моей точки зрения, предельно точно описывал то, что произошло с экономикой СССР во второй половине 1980-х., в связи с очередным падением цен на нефть, от которой кормилась вся «социалистическая система». Судите сами,вот цитата.
   "В этом компьютерном расчете причиной наступления краха является истощение невозобновимых природных ресурсов. Запасы промышленного капитала возрастают до такого уровня, что для его эксплуатации требуются колоссальные затраты ресурсов. Когда цены на ресурсы начинают расти, а их месторождения истощаться, становится необходимым использование всевозрастающих объемов капитала в ресурсных отраслях, в результате чего уменьшается доля, идущая на инвестирование и обеспечение роста в других отраслях. Наконец, инвестирование становится настолько малым, что уже не может покрывать даже амортизацию капитала, и наступает кризис промышленной производственной базы. Он тянет за собой системы производства услуг и сельского хозяйства, которые стали зависимыми от производимых для них промышленностью факторов обеспечения производства. В течение короткого промежутка времени ситуация остается особенно серьезной из-за того, что население продолжает расти вследствие наличия запаздываний, определяемых его возрастной структурой и длительностью процессов социальной адаптации. В конце концов численность населения снижается, когда темп смертности вырастает из-за недостатка продуктов питания и медицинских услуг."
   Донелла Х.Медоуз, Деннис Л.Медоуз, Йорген Рэндерс, Вильям. В.Бернес III, "Пределы роста", доклад по проекту Римского Клуба
  "Сложное положение человечества", М. 1991

Поскольку глобальная индустриальная экономика повторяет путь, пройденный социалистической экономикой, т.е. создает глобальные монополии, игнорирует необходимость развития малого и среднего бизнеса, старается экономить на оплате труда, на социальной и экологической сферах и т.п., то ей неизбежно придется повторить судьбу экономики СССР в первой четверти ХХI века или несколько позже, и не так важно какое именно явление выступит триггером ее катастрофы.
Отсрочка коллапса объясняется как обусловленным рекламой разогревом потребительских «инстинктов» жителей пока еще экономически развитых стран, так и – с противоположной стороны – использованием архаичных, почти первобытных, технологий жизнеобеспечения жителями Африки, Индии, Китая и некоторых других стран, почему-то называемых развивающимися. Автор сам был в одном из районов Африки, где еще не пользуются пилой, а только топором, поэтому от гигантских срубленных деревьев на топливо используют только ветки, оставляя ствол гнить в лесу. Производительность труда в таких хозяйствах невелика, но темп размножения позволяет оценить результаты как вполне биологически приемлемые. Автор сам был в одном из районов Африки, где еще не пользуются пилой, а только топором, поэтому от гигантских срубленных деревьев на топливо используют только ветки, оставляя ствол гнить в лесу. Производительность труда в таких хозяйствах невелика, но темп роста народонаселения позволяет оценить результаты как вполне биологически приемлемые.

ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД.
  Самым существенным результатом коллапса социально-экономической системы СССР было фактическое исчезновение всех старых системообразующих связей, приведшее к ее фрагментации практически до уровня отдельной семьи, а то и отдельного человека. И уже из этих элементов под воздействием новых системообразующих сил стали формироваться новые структуры и объединения.
  Одновременно пространство СССР необратимо стало частью глобального экономического пространства со всеми его плюсами и минусами, поэтому быстрее других процесс реогранизации произошел вокруг производств, продукция которых и в советское время, и после коллпаса была востребована мировым индустриальным рынком, в первую очередь, газ и нефть. Министерство газовой промышленности СССР легко преобразовалось в ОАО «Газпром», а на месте Министерства нефтяной промышленности СССР быстро возникло несколько крупных нефтяных компаний. Несколько позже, но тоже довольно быстро, оформились и другие компании, производящие сырье или продукты его первичной переработки, а за ними и те, кто обеспечивает деятельность первых – энергетики, транспортники, металлурги и машиностроители.
  Не менее быстро, к сожалению, сорганизовались и преступные сообщества, способные участвовать в глобальной торговле наркотиками и «живым товаром».

Однако, все перечисленные сферы способны обеспечить заработком лишь меньшую часть населения страны. А для того, чтобы жить на модном теперь «уровне Португалии», россияне должны ежегодно продавать на глобальном рынке товаров и услуг примерно на 1 триллион долларов (по 500 долларов на 12 месяцев на 150 миллионов человек). Торговля природными ресурсами дает, при самых благоприятных обстоятельствах, не более трети этой суммы. А чего продать или откуда возьмутся еще более 600 миллиардов долларов никто до сих пор сказать не может.

  Сопоставимые экономические катастрофы в прошлом – будь то древний Вавилон или Римская империя – приводили к исчезновению и государств и даже наций как таковых. Чуть меньшая по относительным масштабам трагедия 1917 года имела результатом и массовый голод, и гражданскую войну, и стоила российскому народу только прямых потерь (без учета нерожденных граждан) нескольких десятков миллионов жизней. Однако, оглядываясь, мы уже можем поздравить себя, что ничего подобного в России в 1990-х не случилось.
  Памятник при жизни следует поставить тому или тем, кто незадолго до кризиса, во время и после него раздал народу землю – те самые вроде бы «смешные» 4-6-15 соток садовых товариществ и приусадебных хозяйств. По разным данным землю в частной собственности в настоящее время имеют от 60% до 85% жителей. И в результате в России сложилась уникальная ситуация, когда большая часть граждан являются одновременно собственниками какого-то жилья в городе, надела земли, достаточного для самообеспечения, и какого-то жилья на этом наделе. Ни в одной стране мира таким богатством население не обладает.
  Ключевым при этом следует считать тот факт, что распорядилось этим богатством очень образованное население. Подсчеты показывают, что за счет правильной организации труда и использования передовых агротехнических технологий (при резком сокращении объема использования удобрений и ядохимикатов) жители России сумели совершить качественный скачок, подняв урожайность с единицы площади не менее чем в 10 раз (а скорее всего много более) в сравнении с таковой советских совхозов и колхозов. В одном из апрельских 2004 года номеров газеты «6 соток» было опубликовано письмо жителя г.Березники Пермской области, который пишет, что с 15 соток он кормит четыре семьи и еще на продажу остается. Пермская область – явно не субтропики, и такое достижение, конечно, близко к рекорду, но комментарии, как мне кажется, излишни.
  Ситуация до прыжка цен на нефть, спровоцированного войной в Ираке и делом ЮКОСа, хорошо описывается словами вице-спикера Государственной Думы Георгия Бооса, опубликованными в газете «Известия» 17 августа 2001 года. «80% граждан фактически живут за счет огородов. Активными потребителями на внутреннем рынке являются 20% россиян». При этом эти самые 80% не перестают служить в армии, работать в школах и вузах, в больницах и поликлиниках, муниципалитетах, библиотеках и еще во множестве мест, где зарплата имеет скорее символическое, чем практическое значение, а сама работа – что бы ни говорилось – удовлетворяет не витальные, а социальные потребности иметь определенный статус в иерархии, быть востребованным обществом, быть членом коллектива и т.п.
  Проще говоря, научно-технический прогресс позволил 150 миллионам россиян совершить переход к небывалому ранее обществу, где необходимый уровень достатка обеспечивается в семейном хозяйстве, а общественно-полезная работа выполняется фактически бесплатно, в свободное от решения первой задачи время.

Описанному переходу от роду – 15-20 лет, секунда исторического времени, поэтому сейчас функционирование этого уклада можно оценить как «худо-бедно». Однако сравнение с 1917-1937 годом, думается, позволяет существенно повысить оценку. И переход этот россияне совершили первыми на планете, как например, первыми на планете вышли в Космос. Теперь важно не растерять достигнутого преимущества, как это произошло в космической отрасли, «чтобы не было мучительно больно». А для этого необходимо понять, что же есть этот пост-индустриальный уклад, и поддержать его укоренение и развитие.

ЭРА ПОСЛЕ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ.
Как уже было сказано, критический парадокс индустриальной эры заключается в том, что каждый шаг научно-технического прогресса сокращает долю живого труда в производстве материальных благ, а с ней и покупательную способность населения. Отметим, что в сегодняшней практике уже широко используются технологии, делающие ненужным использование вещества и энергии в тех мега-количествах, в которых они использовались десятки лет назад. На слуху нано-технологии, оперирующие отдельными атомами, тогда как всего лишь лет тридцать назад мы еще гордились миллионами и миллиардами тонн чугуна и стали и прочей продукции. И это еще один источник причин коллапса индустриального уклада и рождения нового. С каждым годом продукция гигантов индустрии будет все менее и менее нужной, поэтому будущее большей части нынешней российской промышленности – как у динозавров: вымирание неизбежно, вопрос в сроках.

Отрадно, что обратной стороной процесса умирания индустриального производства выступает реальная возможность каждого человека и каждой семьи при относительно небольших затратах труда обеспечить себя этими самыми материальными благами своим трудом, т.е. не нанимаясь на работу.

Поэтому постиндустриальный уклад можно определить как общество, где большая часть необходимых для жизнеобеспечения продукции и услуг производится в личных хозяйствах, а остальное приобретается в порядке договорного обмена между производителями или их объединениями. Существенно при этом, что такие отношения в развитом виде практически исключают эксплуатацию человека человеком: я поклеил тебе обои, а ты сделал для меня красивую скамейку, я вырастил для тебя вкусные помидоры, а ты починил мне пылесос и компьютер, и мы оба счастливы. Попробуем описать это подробнее.

  Базис постиндустриального хозяйства.
  Основу организации жизни в постиндустриальном обществе должны (будут) составлять энерго-эффективный Дом (Экодом) и связанный с ним участок Земли, позволяющие обитателям своим трудом обеспечить себе комфортные условия жизни и комфортное вегетарианское (а может и не только вегетарианское) пропитание, т.е. фактические свободу и независимость от рынка. И движение в этом направлении уже началось.
  Эксперименты по реальному строительству энерго-эффективных домов в России, осуществленные в рамках Программы МСоЭС «Экопоселения 21 века», подтвердили, что на практике создание такого дома по стоимости не дороже, а может быть и дешевле, чем строительство стандартного коттеджа или аналогичной по площади квартиры в городе. При этом эксплуатация экодома оказывается существенно более дешевой, чем эксплуатация других типов жилья, в связи с чем идеологию экодома подхватили и пытаются реализовывать на практике различные общественные инициативы.
  Одновременно сам факт миграции жителей больших городов в пригороды и сельскую местность уже не вызывает сомнений, равно как факт миграции социально активных уроженцев села – в большие города. Непредвзятый наблюдатель легко может констатировать функционирование некоего процесса «прокачки» активной части сельского населения через город и городские системы образования – обратно на землю.

Инфраструктура постиндустриального хозяйства.

  Сообщества совместного проживания.
  Перво-наперво, соседство независимых хозяйств практически неизбежно порождает различные формы их сотрудничества в целях обустройства общего пространства или приобретения коллективно-необходимых услуг, таких как врачебное обслуживание или обучение детей.
  Во-вторых, в таких соседствах неизбежно формируются системы обмена услугами, потому что тот, кто любит столярничать, может любить цветы, но не хотеть их выращивать, а тот, кому нравится ремонтировать бытовую технику, не обязательно должен любить и уметь хорошо шить. На Земле уже сегодня успешно функционируют десятки тысяч объединений, участники которых тем или иным способом осуществляют взаимозачет такого рода взаимных услуг в рамках все более расширяющихся коллективов. Самое большое из них еще лет 7 назад объединяло около 20 тысяч семей, разбросанных по такой стране, как Аргентина.
  В-третьих, огромное количество механизмов и устройств, необходимых для жизнедеятельности членов соседства, но используемых в течение короткого времени, могут быть объектами коллективной собственности, что резко снизит общие затраты и, следовательно, стоимость жизнеобеспечения.
  В-четвертых, в такого рода хозяйствах неизбежно ремонт и усовершенствование разного рода устройств (от сенокосилок до компьютеров) будет превалировать над приобретением новых взамен несколько устаревших или неисправных, что также резко снизит затраты вещества, энергии и денег, но увеличит использование живого, в первую очередь интеллектуального, труда.
  Часть потребностей в одежде также может быть удовлетворена в рамках соседства. Это безусловно относится к процессам проектирования и пошива, и отчасти – к производству тканей. Несложно представить, каким образом может быть произведено меховое или льняное сырье (а в жарких регионах – хлопковое), тогда как всякого рода синтетические ткани, вероятно, будут производиться в структурах следующего уровня.

Уровень второй. Глобальные системы обмена.
Российский опыт последних 15 лет и некоторые личные наблюдения позволяют утверждать, что самообеспечение требует не более 20-30% рабочего времени. Добавим 10-20% на участие в благоустройстве соседства. Остальные 50-70% «постиндустриалы» могут использовать по своему усмотрению и разумению. Кто-то будет лежать на диване, кто-то сосредоточится на воспитании своих детей, а кто-то участвовать в создании товаров, необходимых мировому сообществу: компьютеров и автомобилей, станков и спутников Земли, средств связи, лекарств, медицинского оборудования, а также книг и фильмов, средств массовой информации и всего другого, что будет нужно жителям планеты. Можно предвидеть новый расцвет фундаментальной науки, особенно в гуманитарных областях, чему будет способствовать развитие средств глобальной коммуникации. Технологии зачета индивидуального или коллективного вклада в решение общих проблем уже хорошо разработаны в рамках так называемых Местных Систем Обмена и Торговли, которых еще в конце ХХ века в мире насчитывалось около 10 тысяч, поэтому особых сложностей здесь не предвидится. Участие в глобальном производстве и будет источником удовлетворения потребностей, которые не могут быть удовлетворены в рамках личного (семейного) хозяйства и соседства.

При этом очевидно, что и далее на Земле будут сосуществовать как равноправные - общества, живущие как по правилам первобытно-общинного строя, так и по правилам общества пост-индустриального, включая острова индустриального хозяйствования. Точно так же как сосуществуют последовательно появлявшиеся в биосфере бактерии и зеленые водоросли, рыбы, амфибии, пресмыкающиеся и млекопитающие, каждый из которых выполняет свою незаменимую роль во все усложняющейся биосфере. И в этом – счастье и гарантия устойчивости как биосферы, так и человечества. Таков «приговор» эволюционного процесса, который за минувшие 3 с хвостиком миллиарда лет не потерял ни единого (на уровне класса) своего изобретения.

РОССИЯ-ХХI.
  Описанное выше в достаточной мере очищено от противоречий текущего момента. Между тем, следуя своей исторической судьбе, Россия стала ареной весьма противоречивого взаимодействия институтов индустриального и постиндустриального миров, в котором пока доминируют первые. К счастью, борьба двух укладов на пост-советском пространстве сегодня происходит на поле конструкций общественного сознания, что менее кроваво, чем на полях Гражданской войны, хотя не менее судьбоносно.
  Представители уходящего индустриального уклада – а именно они сейчас финансируют средства массовой информации – безудержно рекламируют общество потребления евро-американского типа как самую правильную модель жизни. И обвинять их в этом не следует, поскольку такое общество является единственной средой, где они могут существовать.
  Беда в том, что рекламируемый стиль жизнь недостижим для 80-90% обитателей пост-советского пространства, понимание чего порождает стрессы, рост смертности от сердечно-сосудистых и прочих стресс-провоцируемых заболеваний, распространение алкоголизма и наркомании.
  Одновременно – через инструменты власти - они же в своих интересах формируют правовое пространство таким, чтобы не оставить даже тени свободы концептуальным конкурентам, т.е. всем тем, кто не служит в больших компаниях или в федеральных, т.е. больших, правительственных агентствах. Большое, яркое и модное, а значит престижное, настолько навязчиво выступают в качестве маркеров успеха, что не оставляют места для признания успешными ни социальные профессии учителя, врача, библиотекаря, ни проекты малого и среднего бизнеса по производству хлеба, молока, одежды, обуви и т.п.
  Результатом является тот факт, что не вовлеченные в дела «взрослых» настолько ощущают себя маргиналами на этом призрачном празднике, что – понимая себя как «младших партнеров» - почти не способны к самоорганизации.
  Между тем именно эти «маргиналы», как было показано выше, на самом деле являются носителями прогресса человеческой цивилизации, воплощая в себе многие черты тех, кто будет жить в эру после индустриальной.

ЧТО ДЕЛАТЬ, КАК ПРОДОЛЖАТЬ?
  Ответ на вечные вопросы русской интеллигенции впрямую зависит от ответа вопрошающего на другой вопрос: кому он предполагает служить. Или народу российскому, трудно входящему в постиндустриализм, или транснациональному капиталу, лихо и радостно гуляющему «последний нонешний денечек». Ответ трудный, поскольку пир, пусть и во время чумы, несомненно привлекательнее незаметной будничной пахоты во имя светлого будущего соотечественников.
  Но поскольку период переходный, то представима и некоторая переходная стратегия, во многом совпадающая с заповедью врачей «не навреди!».
  Переходностью, отметим, характеризуется и актуальная политика после-ельцинской президентской власти, пытающаяся совместить отъем функций принятия решений у регионов в пользу Москвы с пожеланиями иметь развитое сообщество гражданских организаций и активный малый бизнес.

Желающие принести пользу согражданам от взаимодействия с транснациональными и отечественными корпорациями могут содействовать повышению их социальной и экологической ответственности, имея в виду задачу минимизировать ущерб, наносимый эксплуатацией практически беззащитных природных и человеческих ресурсов страны. Одновременно такая требовательность способна повысить конкурентоспособность компаний российского происхождения на чувствительных к происхождению продукции европейском и американском рынах. Экологические общественные организации могут в данном случае выступать не только и не столько в качестве оппонентов, но и в качестве партнеров российского бизнеса.

Для содействия продвижению российского общества в направлении формирования постиндустриального уклада ключевым (пусть труднодостижимымым) инструментом федеральной (и региональной) политики, способным пробудить дремлющие силы народной самоорганизации, была бы смена образа России в подконтрольных властям СМИ. Необходимо избавить себя и народ от образа навсегда отставших, тем более что к тому нет никаких объективных причин. Нет, как и не было никогда, России догоняющей. А была и есть Россия опережающая, тяжело, трудно, но счастливо прокладывающая человечеству дорогу – в 60-х годах ХХ века в Космос, в первых годах ХХI века – в постиндустриальное будущее.
Одно это «мероприятие», как мне-биологу кажется, способно существенно снизить уровни алкоголизма и наркомании, смертности от самоубийств и сердечно-сосудистых заболеваний в большей степени, чем любые инвестиции в строительство профильных больниц.

Ключевым моментом федеральной (и региональной) политики, работающим в интересах как уходящей, так и рождающейся систем, выступает укрепление независимой, основывающейся исключительно на духе и букве закона, судебной системы. С одной стороны, конфликты будут вечно, и их цивилизованное решение всегда будет индикатором уровня развития. С другой стороны, понятие справедливости было и остается краеугольным камнем российского самосознания, идентифицирующим сам факт существования российского этноса. Дефекты судебной системы провоцируют россияна в поисках справедливости обращаться либо к криминалу, либо к коррумпированому чиновнику, что не может быть признано правильным.

Другим таким ключевым моментом могло бы быть содействие развитию энергоэффективных систем производства и жизнеобеспечения, на данном этапе также выгодное как для индустриальной, так и для постиндустриальной социально-экономических систем. Первая в результате – оставаясь социально-ответственной на внутреннем, относительно дешевом, рынке – приобретает большую свободу деятельности на дорогих внешних рынках. Вторая – как несложно понять – равным образом увеличивает степень свободы граждан от макро-источников энергии типа АЭС, ГЭС, ТЭЦ и им подобных.

Третьим ключевым моментом было, есть и будет содействие развитию любых объединений граждан для решения имеющихся у них проблем – от выращивания кактусов до защиты дворовых насаждений.

ФИНАЛ.
Верю в мудрость народную, верю в то, что россияне однажды поймут, что сильны не ядерной бомбой, насаженной на самую большую в мире ракету, а чем-то другим, например, умом и судьбой, поставившей их на острие глобального социально-экономического прогресса.

  *********
  Данная статья опубликована в журнале «Государственная служба», 5(31), 2004 г.
  Надеюсь, название журнала объясняет, почему я воздержался от специального рассмотрения места современной бюрократии или власти в данном процессе. Тем более, что и для меня самого – как не-историка – здесь много вопросов, а следовательно – велика вероятность неточных или неверных суждений. Но все же – выношу и эти соображения на Ваше обсуждение.
  Насколько я понимаю, обычная в ХХ веке для большей части стран мира структура власти с ее разделением на три ветви и наличием политических партий сложилась не так давно именно в государствах с доминирующим индустриальным укладом. Для нормального функционирования этой системы существенно, чтобы источником – а проще говоря, заказчиком по отношению к институтам власти выступал действительно народ или налогоплательщики. В то же самое время народ (живые люди) был и главным производителем богатств данного государства. И так примерно оно и было до второй половины или последней четверти ХХ века, а кое-где оно даже так и есть.
  Материальной основой качественного изменения ситуации стала автоматизация производства, вызвавшая к жизни явление jobless growth, т.е., другими словами, ситуацию, когда все большая доля богатств стала производиться все меньшим числом людей. Неизбежным следствием стали два взаимосвязанных процесса – сокращение значения населения как создателя национального богатства и, значит, как заказчика властных функций; и рост значимости корпораций как собственников средств производства и как создателей богатств, и как заказчиков по отношению ко всем трем ветвям власти.
  В России конца ХХ-начала ХХ1 века этот процесс дошел до своего логического конца, в связи с чем прежняя трехсекторная структура общества (власть-бизнес-население) сменилось на двухзвенную (бизнесвласть – население), а с учетом растущей незаинтересованности бизнеса в наличии большей части населения, мы естественным образом получили два информационно и коммуникационно не-взаимодействующих мира: элиту, т.е. высший менеджмент бизесвласти и всех остальных.
  Одновременно все или почти все структуры осуществления властных функций, сформировавшиеся в индустриальном мире, превратились в свою имитацию, что лучше всего выражено на поле политических партий (а следовательно – в Государственной Думе), но не менее явным – особенно в процессе текущей административной реформы – становится в системе органов исполнительной власти.
  Признание данного факта – как мне кажется – позволяет без натяжек и поиска врагов объяснить, почему элита последовательно освобождается от функций обеспечения безопасности и улучшения качества населения (через развитие образования и здравоохранения и т.п.), одновременно – пользуясь организационной слабостью другого сектора – стягивая на себя львиную долю налогов и меняя структуру распределения разных налогов между федеральным центром (читай – элитой) и регионами (читай – население).
  Для обсуждения перспектив развития российского общества существенным, как мне представляется, было бы признать в качестве отправного факт необратимости этого процесса. Либо определить ресурсы (человеческие, политические или иные), которые могли бы быть задействованы для изменения характера имеющихся властных структур.